Света в окнах не было. Чеда проверила задвижку: та поднималась с внешней стороны, так, чтобы дверь перестала открываться. Если задвижка поднята, значит, дома никого, опущена – кто-то есть.

Задвижка была опущена.

Чеде хотелось верить, что Эмре дома, но чутье подсказывало, что это не так.

Она тихонько открыла дверь и бесшумно поднялась по лестнице – Эмре давно починил ступеньки, чтоб не скрипели. Наверху вспыхнул тусклый огонек – свеча? Потянуло дымом, будто кто-то в далеком лесу жег листья на свежей земле. Кто-то ждал Чеду и хотел, чтобы она это знала. Значит, подобраться незаметно не получится. Но кто там? Сумейя обогнала и дожидается с саблей наготове? О, она бы с удовольствием располовинила Чеду и плюнула на труп, порадовавшись, что избавилась от уличного мусора.

Чеда подобралась и открыла дверь. Напротив, прислонившись к стене, какой-то мужчина раскуривал трубку. Увидев Чеду, он удивленно приподнял брови.

– Кто ты? – угрожающе спросила она.

– Короткая же у тебя память.

Она узнала голос, разглядела черты в тенях, но вот мужчина подался ближе к стоящей на полу свече, и сомнений не осталось – это был Рамад, тот самый родовитый каимирец, мстящий Масиду за жену и дочь.

Чеда закрыла за собой дверь.

– Что ты тут делаешь?

Его взгляд задержался на забинтованной руке, скользнул по белому платью. Платье такого кроя, зауженное в талии, с квадратным вырезом, узнал бы даже каимирец. Для этого стоило просто пожить в Шарахае.

– Тяжелая ночка сегодня у Дев.

– У Дев много врагов.

Рамад понимающе улыбнулся, затянулся трубкой и умело выпустил большое кольцо дыма, а за ним – маленькое, легко пролетевшее через большое, прежде чем раствориться.

– Но и союзников у них, похоже, не меньше.

– Я спросила, что ты тут делаешь.

Но, задав вопрос, она уже знала ответ. Рамад пришел за Эмре. Этого Чеда ему, впрочем, не сказала, не желая раскрывать все карты.

– Скажу, если и ты ответишь на мой вопрос.

– Я не иду на сделки с теми, кто вламывается в мой дом.

Он задумчиво кивнул.