– Что однажды я встану рядом с властительницей и готова буду отдать за нее жизнь.

– Властительницей? Императрицей Алансаль?

Мелис покачала головой.

– Кто знает! Юсам многое видит, если он так сказал, значит, так оно и будет, неизвестно только, как и когда. Поэтому я верю, что он и твою душу прочитал тоже. Если ему угодно, чтобы ты стала одной из нас, тому есть причина, и Сумейя однажды ее поймет.

– Значит, в этом случае она ничего не решает?

Мелис улыбнулась.

– А по-твоему, лучше, чтобы решала?

– Нет, я…

– Я знаю, о чем ты. Живи ты здесь или на Золотом холме, может, Сумейя и имела бы право голоса. Но в твоем случае это не ее решение. Может, даже не решение Королей.

– Но ведь Юсам выбрал меня, и Хусамеддин это подтвердил.

– Сегодня тебя представят Королям, и это тоже будет что-то значить, – согласилась Мелис. – Но не это настоящее испытание.

– А что тогда?

– Если сегодня все пройдет гладко, через две недели тебя отведут в пустыню, и асиримы решат твою судьбу. Вот это будет испытание. А пока повеселись и гордись тем, что тебя впустили в Солнечный дворец. – Из свитков в подвале скриптория Чеда знала о бдении послушниц, но раньше перспектива остаться на ночь рядом с асиримами была далекой и неясной. Чеду прошиб холодный пот. – Не бойся, голубка, – ласково усмехнулась Мелис. – Если у тебя чистое, верное сердце, святые тебя не тронут.

Чеда вспомнила асира, поцеловавшего ее, вспомнила тепло его губ. Но какие бы наводящие вопросы она ни задавала Мелис, та отказывалась говорить об испытании. В конце концов Чеда спросила:

– Сколько тут всего Дев?

Мелис перешла к следующему пятну, нахмурилась.

– Ты что, не слышала эту песню?

– Какую песню?

– «Двенадцать дочерей двенадцати племен».

– Это же детская песенка.