Риаша выглядела так, словно ее глубоко опечалила эта идея:
– Ты предлагаешь навсегда остаться теми, в кого нас превратили треллианцы?
– Мы все равно навсегда останемся теми, в кого они нас превратили. Мы не сотрем прошлое, как бы ни перечерчивали наши границы. – Я поежилась, внезапно ощутив шрамы на спине. – Но мы выжили, перетерпев жестокость захватчиков и обратив ее в свою силу. Осталось только принять наше прошлое! Что может быть лучше, если, заявив о независимости, мы признаем единство, которое в свое время нам навязали, и используем его для построения страны гораздо мощнее Трелла? – Я ткнула указательным пальцем в новую, плоскую крышу поместья, откуда свисало обугленное тело леди Зороковой. – Можете ли вы представить себе хоть что-нибудь, что вызвало бы у нее большую ненависть?
Мои слова встретил робкий ропот раздумий.
– Согласен, – произнес Серел. – Мы можем сохранить семь изначальных наций в качестве округов. И избрать… избрать совет!
Его лицо осветилось, и у меня сжалось сердце при виде даже малого проблеска энтузиазма в глазах друга.
– Можно попробовать. Должно получиться, – добавил Серел.
Я взглянула на Макса, который прислонился к дверному косяку, наблюдая за нами. Он молча опустил подбородок в знак одобрения.
Повстанцы все еще сомневались. Я понимала их: у нас и так отняли слишком многое. Они боялись потерять частичку самих себя навсегда. Я тоже этого боялась. Но еще больше я боялась, что мы не выживем вообще.
– Шесть месяцев, – сказала я. – Давайте проживем шесть месяцев единым государством и заодно обдумаем, что делать дальше. Фейри заявили права на северные территории Трелла. Скоро они придут и за нами. Чтобы пережить их вторжение, нам в любом случае придется держаться вместе.
Люди в толпе перешептывались, обсуждая предложение. «Всего шесть месяцев, – бормотали они. – Можно хотя бы попробовать». За исключением нескольких ворчащих несогласных, большинство, казалось, пришло к выводу: стоя на руинах рухнувшей державы в преддверии очередной войны, не следует рисовать границы.
– Но я по-прежнему отказываюсь называть нашу страну Треллом, – сказала Риаша. – Даже всего на шесть месяцев.
– Мы назовемся Восстание! – выкрикнул из толпы восторженный женский голос.
– На самом деле, мы уже никакое не восстание, – проворчал мужчина, глядя на руины дома Зороковых.
– Согласна, это не так, – кивнула я. – Восстание – это объединение