– Это ничему не поможет, – пробормотал Макс. – Поверь мне, я знаю.

Но я все равно отстранилась, и он не пытался меня остановить.

Тело замотали в лоскуты белой ткани так, что получилось подобие низеринского погребального савана. Выглядело оно коротким и щуплым – возможно, это подросток. В глубине души я испытывала эгоистичную благодарность, что не вижу его лица.

Женщина средних лет рыдала, склонившись над телом, вьющиеся каштановые волосы вздрагивали вокруг ее лица в такт всхлипываниям.

Оцепенение слетело окончательно, и ее горе захлестнуло меня, как волна.

Я открыла рот, но не проронила ни звука. Что я могла сказать? Что мне очень жаль? Выразить соболезнования, помолиться, пообещать чтить память погибшего? Зачем ей молитвы человека, убившего ее сына, благословения богов, допустивших его смерть?

У меня перехватило дыхание. Я отвернулась, прежде чем меня заметили, но я мешкала слишком долго. За спиной раздались перешептывания, и я поспешно зашагала прочь от костра. Но узнавание следовало за мной по пятам, как поднимающийся в воздух пар, когда лица, одно за другим, поворачивались мне вслед.

Я смотрела прямо перед собой, пока мы с Максом шли обратно к нашей палатке. Но мне не нужно было оглядываться на людей, чтобы чувствовать их взгляды, и не нужно было прислушиваться, чтобы понять, о чем они перешептываются. Они боялись меня. «Ведьма! – кричали их мечущиеся мысли. – Чудовище!»

Колышущиеся луга, залитые лунным светом, выглядели не менее прекрасно, чем в янтарном сиянии дня. Я прислонилась спиной к гладкому стволу дерева и наблюдала за переливами травы.

Ранее я долго рассматривала потолок палатки, пока гул снаружи не затих. Тогда я поднялась и босиком прошла через лагерь на равнину. Там я уселась под деревом, среди кустистых полевых цветов, чтобы полюбоваться на холмистые просторы и подумать.

Я совсем не удивилась, когда вскоре услышала тихие шаги. Мне не пришлось даже поднимать голову, чтобы понять, кто это. В конце концов, один-единственный человек всегда выражал готовность присоединиться к моим полуночным размышлениям.

– Тоже не спится?

– Тоже. – Макс негромко рассмеялся.

Он устроился на земле рядом со мной. Я услышала шорох и, посмотрев на него, увидела, как он обрывает с куста засохшие цветы, а затем превращает их в пепел в маленьких огненных вспышках на ладони. Точно так же как тогда в саду, когда мы впервые сидели вместе ночью после слишком близкой встречи со смертью.

– Прости. – Он сложил руки на коленях, заметив мой взгляд. – Привычка.

– Да нет, я…

Как сказать, что мне это нравится?