– Ты…

Но потом он сказал:

– Спасибо тебе.

Поцелуй Атриуса был таким нежным и быстрым, что едва почувствовала прикосновение его губ.

Я остановилась, изумленная неожиданным поворотом, затем снова взялась за бинт.

– Ты бы сделал для меня то же самое, – тихо ответила я.

Других слов на ум не приходило. Потом я сообразила, что другие слова и не требуются.

Больше мы ничего не говорили. Я закончила перевязку, и мы снова погрузились в туман. И снова шаг за шагом стали двигаться к цели.

40

40

Последующие дни вытянулись в одну сплошную цепь, такую же туманную, как пространство вокруг нас. Переходы до изнеможения. Нехитрая еда и сон. Спали по очереди и меньше, чем надо бы. Потом шли дальше. И так день за днем. Без солнца и луны было невозможно понять, когда один день сменялся другим. Местность становилась все более суровой. Я не привыкла столько ходить без передышки. У меня болели ноги, густо покрытые ссадинами. Едва одни успевали затянуться, как тут же появлялись новые. Ничего удивительного. Я не могла прокладывать путь для сотни воинов и одновременно замечать, куда ступаю. Я все тяжелее опиралась на Атриуса, а он порою опирался на меня. Каменные обломки под ногами становились все крупнее и острее. То и дело мы натыкались на ответвления. Это заставляло меня напрягать силы и прощупывать путь сквозь каменные толщи, отсекая пути, ведущие в тупик.

Тупики были коварны еще и тем, что тянулись на целые лиги, мешая определять настоящий проход. Возле некоторых ответвлений я прижималась щекой к камню. По лбу струился пот. Я застывала на долгие минуты, проверяя и перепроверяя нити, чтобы принять решение.

Я сознавала ответственность за каждое из этих решений. Чем дальше мы шли, тем чаще натыкались на останки путников, которым повезло гораздо меньше, чем нам. Иные кости были очень старыми. Они торчали из ржавых, помятых доспехов. На более поздних встречались следы зубов и когтей слейвиков, съевших тела подчистую. Самыми «свежими» из попавшихся нам были останки взрослого человека и ребенка.

Увидев детские кости, Эреккус остановился. Его обдало волной печали. Я уловила ее по дрожащим нитям.

– Ребенка-то зачем нужно было тащить… – начал было он и тут же умолк, словно уже знал ответ на собственный вопрос.

Разумеется, знал. Мы все знали. Отчаяние – вот главная причина. Отчаяние, которое заставляет человека вместе с детьми отправляться в чужие далекие страны, надеясь найти там новую родину. И не только человека.

Атриус положил руку Эреккусу на плечо и осторожно подтолкнул его вперед. Никто из нас не оглянулся на детский скелет.