– Стреляйте! – скомандовал Атриус.

Три стрелы вонзились с чешуйчатую кожу. Нити передавали боль и предсмертные судороги слейвика. В этом было даже что-то скорбное. Он сопротивлялся смерти до последнего, однако с каждой секундой слабел и наконец распластался на камнях.

Я встала, когда он еще находился на последнем издыхании. Каждый натужный вздох был короче предыдущего.

И снова вокруг нас установилась неестественная тишина.

Я подошла к мертвому слейвику. Он упал на острую и узкую вершину ближайшей скалы, отчего его тело зависло над нами. Сломанное, располосованное мной крыло почти касалось земли. Свернутая шея застряла в расселине.

Пока слейвик был жив и двигался, я не могла оценить его размеры. Сейчас у меня кружилась голова от одной только мысли, что я взбиралась на это чудовище. Его длина вчетверо превосходила длину человеческого тела.

Я коснулась его крыла, почувствовала остатки ауры и… сделанное открытие меня ужаснуло.

– Это детеныш, – сказала я.

Эреккус выругался на обитранском.

– Ты о чем вообще думала?

Голос Атриуса заставил меня временно забыть о мертвом слейвике. Он подошел ко мне, пыхтя от ярости. Но я сразу обратила внимание на то, что плечо у него в крови, а правая рука висит, как плеть.

– Приятно слышать знакомый голос, – усмехнулась я.

Эреккус глазел на мертвого слейвика.

– Детеныш, – повторил он.

Я уловила все, о чем он не сказал.

– Сомневаюсь, что они вырастают намного крупнее, чем этот, – произнесла я. – Но они становятся сильнее. И смышленее. Обычно слейвики не забираются так далеко на юг.

– И не уходят далеко от стаи, – добавил Атриус.

Он что-то знал о жизни слейвиков. Почему-то меня это не удивило.

Эреккус выкатил глаза.

– От стаи? – взревел он и вновь схватился за лук.