– Будь здесь и не высовывайся, – не глядя на Мстиславу, коротко приказал Ратмир и, еще раз быстро проверив крепость пут Блохи, пригнулся и побежал к дому.

Мстиша обняла себя руками и попятилась к дереву. В сырой тишине весенней ночи послышались сдавленные крики и звуки борьбы. Княжеских людей было на порядок больше, чем разбойников в стане, поэтому Мстислава не сомневалась в исходе их вылазки, но все равно не могла не переживать. Что-то в глазах Ратмира говорило ей, что он не станет жалеть себя и беречься. За то время, что она не видела его, он изменился, и эти перемены беспокоили ее.

Занятая своими мыслями, Мстиша не заметила, как позади нее возник человек.

– Паскуда! – прошипел он, и она, подпрыгнув на месте, обернулась.

Дружинники уже зашли в дом, и никто не подумал, что в глубокий ночной час кто-то из шайки может оказаться во дворе. Мстислава в ужасе смотрела в наливавшиеся бешеной яростью глаза Чубатого, где метались два противоречивых желания: убить ее и остаться на свободе. Он сжал зубы и глухо зарычал от отчаяния и досады, и этот звериный рык заставил волосы на руках встать дыбом. Не раздумывая, Мстиша повернулась и ринулась прочь: к дому, к людям. К Ратмиру.

Но, побежав, она облегчила Желану муку выбора. Повинуясь животному порыву, он, подобно хищнику, движимому лишь зовом крови, кинулся вслед за спасающейся жертвой. Мстиша не поняла, сколько шагов успела сделать, прежде чем он повалил ее лицом во влажную, пахнущую пробивающейся травой и жизнью землю. Она попыталась закричать, но Желан схватил ее за волосы и, вжимая в грязь, начал душить. Но и этого ему показалось мало: верно, Чубатый хотел видеть лицо сестры, насладиться каждым ее последним мучительным мигом, и он резко и легко, словно соломенную куклу, перевернул Мстишу на спину. Она закашлялась, пытаясь выплюнуть землю и хоть раз вдохнуть, но в следующий миг Желан оседлал ее, сдавив живот и грудь весом своего тела.

– Сдохни, тварь! – прохрипел он и обхватил рукой Незванину цыплячью шею. Вторая ладонь с силой впечаталась в ее рот, и перстни весело клацнули о зубы.

Мстиша судорожно и тщетно цеплялась за крепкие, как корабельные снасти, запястья, и смотрела в красные, налившиеся вчерашним хмелем и свирепой злобой глаза. Неужели это станет последним, что она увидит в своей жизни? Она была слабой, слишком слабой. Мстиша трепыхалась, точно выкинутая на берег рыба, но ее мгновения были уже сочтены. Что за глупая, дурацкая смерть: на грязном дворе неподалеку от нужника, в чужом ненавистном обличье и всего в нескольких шагах от мужа, который даже не узнает ее…