Ратмир залпом осушил кружку и вышел, посадив деревянного волчка охранять горсть монет, причитающихся кабатчику за выпивку.

Он пришел сюда пешком. Ему не хотелось ни за кого отвечать, даже за лошадь. Ратмиру хотелось забыться.

Выйдя на улицу, он осмотрелся по сторонам. Кроме тех, кто боялся его, были и те, кто надеялся воспользоваться его слабостью. Рука привычно ощупала нож на поясе. Что ж, пусть попытаются, подумал он без задора. Равнодушно.

Он мог заночевать на подворье, но ему не хотелось чужих запахов, жестких, даже после сотни стирок помнящих предыдущих постояльцев простыней и любопытных взглядов. Следовало вернуться домой.

К жене.

Волна дурноты накатила на Ратмира одновременно с мыслью о ней. Дрянное кабацкое пойло встало у самого горла, и он едва успел отшатнуться к обочине, прежде чем тошнота нагнала его. Он сумел сдержаться тогда, в опочивальне, но теперь не было нужды терпеть. Воспоминания, которые Ратмир так старательно топил на дне кружки, хлынули, руша возведенную им ограду.

Все началось с Незваны. С Незваны, побрал бы ее леший! Она появилась в Зазимье именно тогда, когда, вместо того чтобы заново начаться, его жизнь разваливалась на глазах, и он ни на миг не верил ведьме. Даже когда она помогла им поймать главаря шайки. Даже когда сама едва не погибла от его рук.

Ее появление не могло оказаться простой случайностью, стечением обстоятельств. Он чувствовал это, но не мог подкрепить вескими доводами. Ратмир пытался убедить Хорта отказать ей от дома, не позволять находиться рядом с Векшей, но все бесполезно. После того как Незвана помогла им закончить уже много месяцев безуспешно длившуюся охоту на Желана, все сомнения друга развеялись. Тем более что Незвана души не чаяла в Векше. Ее преданность казалась искренней, но Ратмир не понимал, откуда она взялась, и потому не верил.

В угоду привязавшейся к ней Векше и в награду за помощь Незвану оставили служанкой в усадьбе, и Ратмиру приходилось видеть ее гораздо чаще, чем хотелось бы. Кажется, Незвана старалась не попадаться ему на глаза, но само ее незримое присутствие вызывало в душе смутное беспокойство.

В тот вечер Ратмир застал ее врасплох. Она сидела во дворе и прихорашивалась, расчесывая кончик рыжеватой косы. Княжич отрывисто кивнул девушке – он до сих пор чувствовал себя виноватым в том, что случилось с ней в ночь облавы, – и уже собирался пройти мимо, но взгляд зацепился за знакомый предмет в ее руках. Ратмир остановился как вкопанный, чувствуя, что нутро начинает закипать от негодования: Незвана причесывалась гребнем, который он подарил Мстише на свадьбу. Ратмир знал наверняка: свою работу он ни за что бы не спутал.