Кто же он Железному Городу? Друг, союзник или заложник?

Асин закусила губу. Надежда внутри крошилась, рассыпалась, оставляя голый вопрос: почему она решила, что Вальдекриза возьмут с собой? Опасения отца вдруг показались ненапрасными. Вот только она уже наговорила ему лишнего, усомнившись в его добрых намерениях. И не знала теперь, как извиниться и не чувствовать себя при этом отвратительно. Но все деньги остались дома, а за одно лишь милое личико никто не продаст ей ни хлеба, ни сыра, ни даже глиняную свистульку – задобрить папу подарком. Из ценного при Асин была лишь сережка, но с ней она не расстанется. Уж лучше займет у кого знакомого монетку – у того же Вандара, например.

В тот самый момент, когда Асин собралась уже сбежать вниз, нырнуть в бурный человеческий поток, на горизонте показался будто вырезанный из бумаги силуэт корабля. Люди, как зачарованные, потянулись к пристани, к самому обрыву, под которым отражал небо тянущийся до горизонта спокойный океан. Немногие остались у палаток. И среди узнаваемых человеческих фигурок, таких крошечных с верхней ступени лестницы, Асин вдруг заметила его. Нет-нет, она совершенно точно не могла ошибиться. Эти наспех собранные в хвост медные волосы, эти вытянутые серьги, это зацелованное солнцем лицо. Вальдекриз стоял, откусывая от жареного сыра, и плечи его сотрясались от смеха.

На мгновение показалось даже, что ничего не изменилось. И прошло не шестьдесят дней вовсе, а один – бесконечно долгий, вытягивающий нервы, выжимающий досуха. Асин выдохнула, подхватила подол платья и бросилась вниз. И виделось ей, будто она летит – без крыльев, оставляя позади неприятные мысли, которые, пускай и пытались, не могли догнать.

Ваза

Ваза

Дальнейшее напомнило Асин книги про войну. Острова-братья войны не знали, но ее можно было отыскать на страницах старых, покрытых паутиной мелких трещин изданий. Истории о ней казались тяжелыми – слова будто пронзала, ныряя в округлости букв и появляясь за жесткими прямыми линиями, боль, а мысли героев разливались густой кровью. Но было в этих книгах – не во всех, но Асин немало таких прочитала, – что-то по-настоящему светлое. Встречи с любимыми людьми. Когда природа начинала вести себя по-особенному, словно чувствуя всю важность момента. Склоняли ветви деревья, заливались трелями птицы, отходило на шаг неважное. Асин немножечко мечтала стать частью такой сцены – в самом дальнем углу сознания шевелилась подобная мысль, но за нее почему-то было стыдно, и Асин не признавалась в этом даже себе.

И вот сейчас голуби разлетались перед ней в стороны, а люди мелькали юркими тенями – она не столкнулась ни с одной. Асин подумала даже, что с ее неуклюжестью она просто обязана влететь в чью-то спину и рухнуть на усыпанные песком белые камни прямо перед Вальдекризом – он наверняка назвал бы это ее стилем и улыбнулся той самой улыбкой, которая поначалу ей не нравилась. Но Асин не бежала даже – парила, вцепившись руками в развевающееся платье, а каблуки стучали часто-часто, в такт ударам сердца. И наконец, когда до Вальдекриза оставалась буквально пара шагов, он повернулся, тряхнув явно отросшим хвостом. Серьги качнулись, и Асин завороженно уставилась на пляшущие на них солнечные блики. Наверное, в такой важный и непростительно красивый момент следовало сказать что-то особенное вроде «Я скучала», но менее неловкое. Асин даже открыла рот, но не проронила ни звука – так и стояла, хлопая глазами.