Черноволосая голова засунулась с другой стороны, почти под самой крышей – Мораг ехала верхом.

– Я видела твою сестру, миледи. Твою младшую сестру.

– Чего? Ну-ка, погоди.

Голова убралась, послышались возня и звяканье, затем Мораг влезла в фургон на ходу.

– Ничего не понял, – озадачился Ратер с передка.

– Ты рули и по сторонам поглядывай, – сказала я. – А то проедем этот их постоялый двор. Миледи, припомни, есть ли среди Моранов девица лет семнадцати-двадцати, с такими же метками, как у Найгерта: широкая прядь ото лба и вторая – у левого виска. Говорит с северянским акцентом, не сильным, но заметным. Ходит в мужском.

– Э… – Мораг нахмурилась. – Вилита из Багряного Бора может быть, кузина наша с Гертом… но ей уже хорошо за двадцать, пара ребят у нее. И что бы ей здесь делать? Где Ставская Гряда, а где Багряный Бор! Кто еще?.. Каселевой Марге четырнадцать, а Вольге – вообще двенадцать. Да и в отца они, двуцветные. Тетки Эдды дочка? Так она с Арвелями приедет, совсем с другой стороны. Не видела я ее никогда, где у нее метки – не знаю, а по возрасту подходит.

– Она колдунья?

– С чего ты взяла?

– Та девушка – колдунья. Она колдовала на нас с Малышом.

Мораг потрясла головой:

– Малявка, рассказывай по порядку. Что за манера – запутывать, где и так черт ногу сломит!

Я рассказала по порядку. Товарищи мои впечатлились.

– Значит, приперлась с Клестихой, – подытожила Мораг.

Я кивнула:

– Тогда и Каланда должна быть здесь, и колдун.

– Тпррру! – крикнул Ратер. – Приехали!

Сквозь раздвинутый полог я увидела дощатый забор, а за ним – двухэтажное здание с большой мансардой под четырехскатной кровлей. Второй этаж нависал над улицей.

Мораг выскочила из фургона, принялась командовать и сорить деньгами. Снаружи покричали, поворчали, побурчали – и фургон благополучно вкатился во двор. Пепел вытащил из сумки мое белое платье. Онемение в теле прошло, но все равно я была какая-то неловкая. Помогая мне натягивать одежду, бродяга даже не подумал отвернуться, а я решила, что стесняться глупо, потому что поздно.

Из комнаты, что нам досталась, только что выставили прежних жильцов. По тому, как хозяин бегал, приседал и гонял слуг, стало ясно, что Мораг открыла свое инкогнито. Но только ему: истово кланяясь, он продолжал именовать ее «сэн Мараньо», а не «ваше высочество», хотя любому дураку понятно, что ни наемникам, ни рыцарям об одном щите так не кланяются ни за какие подвиги. Ужин нам принесли наверх: жареных кур, рыбу нескольких видов, творожный пирог, мед, яблочное вино и большую миску моченой брусники.