Дилан расположился следующим. Внутри было мягко и комфортно. Он сообщил Ноелин о своей готовности. Она положила руку на дуб, и тот тут же заключил юношу в свои объятия.

* * *

Дилан проснулся, когда Китини фуронбо обуяла темнота. Испугавшись, что он навсегда застрял в дереве, Дилан начал брыкаться. Дуб же послушно раскрылся, высвободив его.

В лесу стояла тишина. Фонзи тем временем продолжал сладко спать. Ноелин гуляла вместе с Хейзел, охраняя покой лесных обитателей.

– Что случилось? – поинтересовалась Ноелин, заметив Дилана.

– Мне стало страшно.

– Тебе нечего бояться. Вы под моей защитой.

– Вы могли нас убить. Убили бы, и тогда Румелир был бы вашим. Почему вы не сделали этого?

– Я не стану скрывать, что мечтала бы заполучить камень, тем самым навсегда оградив Леса Единения от любых угроз, но я не стану забирать его силой. Когда настанет необходимость, он сам приведет ко мне на помощь своего хозяина. Я знаю это. А вторая причина кроется в твоих глазах. Глядя в них, я сразу поняла, что передо мной стоит добрый человек, пусть и слегка побитый.

– Почему альбалы так не любят этот лес?

– Не только альбалы. Его не любят все, кто бывал лишь на его окраинах. Какое чувство ты испытывал до того, как мы встретились?

– Тревогу, страх, сомнения.

– Ты и сейчас это чувствуешь?

– Нет.

– Пусть лучше лес и дальше считают опасным и гиблым местом, чем будут уничтожать, зная, что он не несёт угрозы. Поэтому я продолжаю поддерживать его тёмный образ, чтобы другие обходили мои владения стороной и не причиняли им вреда. Судя по всему, у меня это неплохо получается.

Хейзел подошла к Дилану и, повернувшись к хранительнице, что-то пропищала ей.

– Она сказала, что уже благодарила тебя, и не раз, но хотела бы, чтобы ты её, наконец, понял лично. Дотронься, пожалуйста, до Телнигира. Не бойся, ничего страшного не произойдёт.

Дилан осторожно коснулся камня, и у него замерло сердце. Он буквально слышал всё: как перешёптываются деревья, о чём щебечут птицы, что поют сверчки.

– Спасибо, – начала Хейзел, – спасибо, что спас меня и моих детей от мантисп. Я в долгу перед тобой и перед всей твоей семьёй. Когда-нибудь я отплачу вам тем же, что ты сделал сегодня для нас.

– У меня нет семьи, – сказал Дилан с сожалением.