– Помогите! Кто-нибудь! – Мы были одни. В самый разгар главного спектакля этого сезона рядом с нами никого не оказалось. – Лакс плохо!

Аплодисменты в честь Ревеллей достигли апогея, крики скандирующей толпы звучали все громче и громче. В лучах света, пробивающихся сквозь занавес, плясали пылинки. Крохотные частички кружили над нами в воздухе, опускаясь на губы Лакс. От ее учащенного дыхания они должны были разлетаться в стороны.

Невыносимо медленно тянулись минуты. Пыль оседала, прилипая к вишневой помаде.

– Она не дышит. – Паника лишила меня голоса. Когда она перестала дышать? – Где этот чертов доктор?

Из-за занавеса появились Милли и Колетт. Увидев Лакс, они замерли.

– Помогите ей! – взмолился я. Ну почему никто ничего не делает?

Девушки сразу подскочили к нам. Милли прижалась ухом к груди Люкс, слушая сердце.

Ее глаза встретились с моими, и она покачала головой.

Не может быть. Она делает что-то не так.

Я обхватил пальцами запястье Лакс, стал ждать, когда же в венах заструится жизнь.

Появился Роджер. Его руки все еще были красными от крови Тристы.

– Что тут происходит? Она опять упала в обморок?

Я еще сильнее стиснул ее обмякшую руку.

Милли коснулась ладонью щеки Лакс. Ощутив ледяной холод кожи, она взглянула на меня, и ее глаза наполнились слезами.

– Нет, – услышал я собственный голос.

Милли обернулась к Колетт. В слишком ярком свете ее щеки сияли.

– Мы ее потеряли, – еле выдавила она.

– Потеряли? – повторил Роджер. – В смысле она опять исчерпала все свои силы?

Колетт всхлипнула и согнулась пополам, захлебываясь в рыданиях. Ее плач эхом отразился от гулких стен закулисья.

Нет. Не может быть. Ведь мы только освободились из лап Хроноса, только начали…