Лекарь сказал, что могло быть куда хуже, и главное, что она осталась жива. Сейчас она приходит в себя. Трясучка из Ильмора ушла, отец говорит, она всегда так быстро уходит и приходит, поэтому Ада вернулась домой и за ней ухаживает.
Маму мы похоронили рядом с её родителями, а Вильну и Иле вместе на соседнем участке. Таблички подписали, и положили большие белые камни из Ильморки, так что, когда захочешь приехать домой и навестить их, не перепутаешь.
Маму мы похоронили рядом с её родителями, а Вильну и Иле вместе на соседнем участке. Таблички подписали, и положили большие белые камни из Ильморки, так что, когда захочешь приехать домой и навестить их, не перепутаешь.
Гарты дали нам денег, и Торре тоже, а ещё все твои ушли на похороны и лечение, так что пришли отцу ещё сразу, как сможешь. Ласси нужны припарки и лекарства. Лекарь говорит, есть надежда, что слух к одному уху вернётся, правда отец считает, что он просто хочет вытянуть из нас побольше денег.
Гарты дали нам денег, и Торре тоже, а ещё все твои ушли на похороны и лечение, так что пришли отцу ещё сразу, как сможешь. Ласси нужны припарки и лекарства. Лекарь говорит, есть надежда, что слух к одному уху вернётся, правда отец считает, что он просто хочет вытянуть из нас побольше денег.
Знаю, ты будешь злиться, что я хочу уехать, но теперь, без мамы, здесь стало совсем тошно, сестрёнка. Уверен, ты бы меня поняла.
Знаю, ты будешь злиться, что я хочу уехать, но теперь, без мамы, здесь стало совсем тошно, сестрёнка. Уверен, ты бы меня поняла.
Не знаю, что ещё сказать. Госпожа Торре сказала мне мужаться, и, наверное, я могу сказать тебе то же.
Не знаю, что ещё сказать. Госпожа Торре сказала мне мужаться, и, наверное, я могу сказать тебе то же.
Надеюсь, мы с тобой свидимся. Если можешь помочь, чтоб меня в столицу отправили, так, может, даже там.
Надеюсь, мы с тобой свидимся. Если можешь помочь, чтоб меня в столицу отправили, так, может, даже там.
Твой брат
Седки Хальсон
Я перечитала письмо трижды, а потом мои руки, сжимавшие его, затряслись так сильно, что читать дальше стало невозможно.
Сад вокруг меня, ещё недавно яркий, солнечный, полный жизни и красок, вдруг выцвел, поблёк, будто кто-то плеснул в него растворителем. Ручейки у моих ног катились теперь бесшумно, и ветви колыхались без единого звука, и даже Кьерки, вышедший из Гнезда и говоривший мне что-то, открывал и закрывал рот молча, как рыба.
«Умерла», «умерли», «похоронили», «глухая». Все эти слова не имели ни малейшего смысла, не складывались в единый ряд. Как будто звякали, тонко звенели льдинки в Стуже – катились, катились, быстрей, неотвратимее…