– Если хотите. – Стремительное движение – и новая серебряная монета.

– Золотые закончились, простите.

– Вы же говорили, это магия.

Он ухмыльнулся:

– Конечно, магия. Кто же знает, почему она работает так, а не иначе?

Кто-то под верандой громко затянул гимн Кьертании, и Омилия вздрогнула от неожиданности. Разговор увлёк её, и она умудрилась почти забыть о том, что совсем рядом – рукой подать – продолжает колыхаться течение её обычной жизни, и уже совсем скоро ей придётся возвращаться к нему.

– Кажется, не мы одни начали праздновать, – заметил Унельм. – Хотите, я налью вам ещё пунша?

– Налейте. – Тело уже и без того окутывало приятным теплом, а голова слегка кружилась, но Омилия была уверена в том, что от ещё одного стаканчика ничего дурного не случится.

Мир вокруг качался приветливо и ласково, как кроны деревьев солнечным днём.

Они выпили ещё немного, и Омилия подвинулась ближе к Унельму Гарту.

– Объясните, как вы это делаете.

– Что именно?

– Не притворяйтесь. Эту вашу «магию».

Он нахмурился:

– Знаете, я обычно ни с кем не делюсь своими детскими воспоминаниями.

– При чём здесь это?

– Я понадеялся, что это окажется достаточно для того, чтобы вы поверили: мне действительно захотелось удержать вас… Здесь, со мной.

Парковые кусты зашуршали, и Омилия сжалась, ожидая появления Веделы, не понимая, почему её переполняет досада: «Только не сейчас!»

Но кусты замерли: видимо, парковыми тропами шла по своим делам кухонная кошка.

– Мне не нужно доказательств. Или вы думаете, что вы первый, кто захотел меня «удержать»? – она усмехнулась, но почему-то почувствовала: всё это не так, не то, она сбивается с тона. Обычные правила игры вдруг перестали работать. Может быть, из-за пунша.