Солдат возвращается к нам. Мадок и Тирнан остаются на месте, словно и правда рассчитывают, что мы с Оуком присоединимся к ним через несколько мгновений.
Несмотря на то что Богдана пленена, она наблюдает за происходящим с веселым изумлением.
– Как было бы замечательно, – говорит леди Ноури с едва скрываемой злобой в голосе, – обладать такой силой и знать, что это сын Мадока принес мне ее на блюдечке.
Король троллей смотрит на нее, и я осознаю свою ошибку. Я приказала ей не говорить ничего, что выдало бы мою власть, но не запретила произносить многозначительные пассивно-агрессивные фразы, которые могут навести Хурклоу на множество мыслей.
– Что ты имеешь в виду? – спрашивает тролль.
– Спроси у моей дочери. – Голос леди Ноури сочится сладостью, скрывающей гнилостный привкус ее слов.
Хурклоу переводит взгляд на меня.
– Я думал, у нее нет языка.
Леди Ноури лишь улыбается в ответ, и король троллей кивает одному из своих солдат.
Тот натягивает тетиву лука. Я только и успеваю, что выставить вперед руку, пытаясь защититься.
Стрела рассекает кончик моего большого пальца и попадает мне в бок, разрывая плоть. Потеряв равновесие от удара, падаю на четвереньки. Ловлю воздух ртом, понимая, что не могу сделать вдох. Видимо, стрела задела легкое.
По моему платью растекается алое пятно. На снегу расцветает красный цвет крови.
Оук бежит ко мне, но луки троллей уже направлены и на него. Хурклоу приказывает ему остановиться, и принц подчиняется. Я вижу, что он успел избавиться от пут и держит в руке меч.
Бывшие соколы разбегаются в разных направлениях. Я замечаю Гиацинта, который, протискиваясь между ними, несется ко мне.
Все пошло не по плану.
– Принц, – гудит голос Хурклоу. – Отдай мне сердце, или мои лучники нашпигуют вас обоих стрелами.
Я хочу выкрикнуть правильное слово, отдать леди Ноури приказ, чтобы ее войска защитили меня, но с моих губ не срывается ни звука. Мне
Так же больно, как и…
Осколок кости у меня во рту…