У Гелиена имелось как минимум четыре причины злиться на Кьелла, но, как бы он ни пытался, не выдержал и обнял его. Он не был уверен, что вообще сможет коснуться деда, однако в объятиях ощущалось крепкое холодное тело. Кьелл похлопал его по спине. Все раздражение, все обиды никуда не исчезли, но еще в прошлом Гелиен заметил, что не может долго сердиться на него.

– И я скучаю, дорогой внук.

Кьелл отстранился. Выражение его лица было совершенно спокойным, но глаза на мгновение радостно сверкнули, а потом стали такими же, как всегда. В них отразилась лишь многовековая усталость.

– Я надеялся, что ты обрел покой с… – Гелиен снова коснулся гробницы его жены и дочери.

– Не тревожься за меня. Я знал, на что шел.

Горло сжалось. Гелиен открыл рот и тут же торопливо закрыл, не издав ни звука.

– Духи не сдержали слово. – Кьелл отошел от древа и, приблизившись к гробнице жены, аккуратно положил ладонь на изголовье. – Они должны были дать мальнам больше времени и предупредить, но смолчали. И да, предвосхищая твой вопрос, я не мог сказать о том, что грядет, – таково условие сделки. В Сумеречных землях, когда я расколол Священный камень, духи поняли, что моя жизнь для них ничего не стоит. Она не была достойной платой, ведь я уже был практически труп. Поэтому они предложили другую, поведав о Манусе и цене. Мои духовные силы и душа стали малой платой, но дали бы тебе время найти выход. Однако духи смолчали… Они знали о пророчестве, знали, кто им действительно нужен. Они обманом заполучили меня, но моего правнука не получат.

– Кьелл, – выдохнул Гелиен так, словно имя причиняло боль. Он пытался подобрать нужные слова и поблагодарить деда за все, что тот для него сделал, но не смог. Хотел сказать, как сильно скучает, как ему не хватает его советов, поддержки, уравновешенности, в конце концов, но вместо этого спросил: – Почему мы здесь?

– Это моя пытка, – непринужденно ответил Кьелл, как будто происходящее с ним на самом деле не причиняло никакой боли. – Быть запертым в своем доме, каждый раз смотреть, как он рушится, и не в силах что-то изменить.

У Гелиена в жилах забурлила кровь, но его сила не могла найти выход.

Кьелл не должен быть здесь, не должен страдать. Это неправильно. Но даже сейчас он держался и не убирал внутренних преград.

– Я могу что-то сделать, как-то все исправить?

Эта мысль теперь никогда не покинет его, будет пульсировать в сознании, как заноза. Кьелл много чего скрывал, много чего недоговаривал, но каждое его действие всегда было на благо внука – чтобы помочь и защитить. И Гелиен понимал, что сделает все возможное и невозможное, чтобы спасти сына и освободить душу предка.