Я только поморщилась. Мне-то с какой стороны должно быть легче от того, что они смогут ассимилироваться?

— Какие ещё дети? Разве ваши дети не погибли сотни лет назад?

Меня не выпускали из этой комнаты уже больше сорока дней. Интересно, хоть кто-нибудь из них проводил сорок дней в пространстве три на три метра? Не имея книг, бумаги или чего угодно, что могло бы отвлечь от этого высасывающего душу одиночества, казавшегося мне даже хуже их экспериментов.

— Дети землян, Дэйнелла. Этот проект… ты и Райлен. Вы столько сделали для человечества. Не думай, что мы об этом забудем. Хотел бы я, чтобы мои дети смогли увидеть это, разделить мою надежду…

— Может, я тоже хочу увидеть это? За пределами этих стен?

Можно ли описать ненависть, которую я стала испытывать к доктору Ларссону после исчезновения Рея? Но одновременно… я ждала его визитов.

Кроме него со мной никто не разговаривал. Боялись, до ужаса, настолько, что пока он был в отъезде, меня даже не выпускали из этой комнаты.

Кто бы мог подумать, что я буду ждать экспериментов, болезненных уколов, бесконечных заборов моей крови и даже кожных слоёв.

Что угодно, лишь бы не видеть эту треклятую комнату.

— Ты же понимаешь, Дэйнелла, ты бы не выжила без нашего вмешательства. Мы дали тебе и Райлену магию, но только чтобы подтвердить наши гипотезы. Ты слишком опасна для окружающих, да и цель была в другом…