— Приму за похвалу, государыня, — смиренно ответил, кланяясь в третий раз. — Теперь же оставлю вас, дабы не мешать воссоединению семейства.

Огнеслава не решилась поднять глаза. В полной тишине она опустилась на колени, в великом земном поклоне.

— Как вы и предсказывали, матушка, — произнесла она, собираясь коснуться лбом пола, — я перед вами на коленях молю о помощи.

— Поднимись! — резко окрикнула её Верея, не позволяя завершить задуманное. — Не пристало княгине Зеяжска и матери наследника на коленях ползать.

— Но разве вы не желали моего унижения и раскаяния? — взглянула, наконец, в лицо свекрови Огнеслава.

— Ко мне должна была явиться «простая кормилица», однако Елизар Светомилович сопроводил сюда княгиню. Не видишь разницы между просто женщиной и княгиней? — сурово поинтересовалась Верея. — Если бы ты лучше видела эту разницу, возможно, хватило бы ума понять то, что я пыталась донести до тебя.

— Я вижу её, матушка. Но сейчас я перед вами не как княгиня, а как невестка перед свекровью, как дитя перед родителем, — завершила поклон Огнеслава. — Простите и помогите, пожалуйста.

— Ты раскаялась в своих поступках? Пожинаешь, наконец, плоды своего выбора?

— Нет, если бы я могла вернуться назад, то не отказалась бы от своего выбора. Но мне есть, за что просить у вас прощения, из-за меня ваши сыновья и народ Зеяжска оказались в опасности, пусть и без моего на то умысла. Вы правы, раньше я не разделяла в себе просто женщину и княгиню. Но если руководствоваться вашей логикой, то я виновата именно, как княгиня. Княгиня Огнеслава оказалась слишком легкомысленной и неосторожной. Однако, княгиня не встала бы на колени. Поэтому за неё молит о прощении ваша невестка.

Узнав, что Огнеслава в Краснозерске и просит о встрече, Верея думала, что не сможет совладать с собой. Она собиралась заставить её унижаться, страдать, каяться. Сердце рвалось от одной мысли, что та смеет спокойно ступать по этой земле, после всего, что случилось с Аскольдом и Гораном. Но увидев её на коленях с ребенком на руках, она испытала не удовлетворение, а боль.

— Поднимись, — вздохнула Верея.

— Я поднимусь, но сначала ответьте мне на вопрос, который до сих пор мучает меня. Вы действительно желали мне и еще нерожденному внуку погибели, когда велели обвинить в темном колдовстве? — голос чуть дрогнул, выдавая внутренние терзания.

— Да как такое вообще могло прийти тебе в голову? — возмутилась свекровь. — Разве не очевидно, что мои сыновья никогда не допустили бы этого, а я не поступила бы так с Гораном и собственным внуком! Я собиралась тихо отправить тебя в Черный дворец, объявив о казни княгини. Единственное, чего я тогда добивалась, чтобы у Аскольда осталась одна законная жена, а значит одна прямая ветвь в наследовании.