Но даже если ты ее прочтешь…
Готовься.
(А знаешь, Рен, читай, так даже интереснее. Никаких чернил, и ничего я рвать не буду. Мы продолжим эту игру. И я знаю теперь, как в ней победить.)
Свиток двадцать первый
Свиток двадцать первый
Я сбилась со счета
Этот дневник мне больше не понадобится. Теперь его некому читать, но я привыкла все доводить до конца, и пусть эта запись окажется последней, я ее закончу.
Сейчас глубокая ночь, за окнами сладко поет соловей. Воздух тоже сладкий, наверное, из-за пионов: некоторые поздние сорта еще доцветают. Да, наверняка из-за них, ведь глицинии, лотосы и гибискусы, недавно распустившиеся в дворцовом саду, почти не пахнут. Я приказала не опускать бамбуковые шторы и дышу полной грудью.
На веранде никого – я всех прогнала. Слышно, как за раздвижными дверьми тихонько шепчутся слуги и как неподалеку, в галерее, поскрипывает под сапогами часового пол.
Все-таки жизнь прекрасна. Этот удивительный покой, который я чувствую впервые с тех пор, как проснулась в теле принца. Лучшее, что случилось со мной в этом сумасшедшем мире.
Кроме улыбки Ли.
В столицу Дайкоку мы въехали на следующий день в полдень. Мы почему-то торопились, впрочем, меня это даже устраивало. Я вздохнула свободнее, когда нас без проволочек и так любимой местными бюрократии сразу провели знакомым путем в зал, где ныне покойный император не так давно собирал своих министров. Помещение с тех пор осталось почти неизменным: длинная вытянутая комната, в одном конце которой распахнуты двери, в другом возвышался трон, а все вокруг – стены и даже потолок – украшали драконы. Теперь я понимала почему.
Однако кое-что изменилось. Покойный император не был грузным мужчиной, но на троне умудрялся не теряться, а вот королева Лянь была женщиной миниатюрной, и трон ей совершенно не шел. Королева напоминала фарфоровую куклу в роскошных одеждах, оставленную кем-то из детей посидеть на взрослом диване. Я смотрела на нее и с удивлением понимала, что больше не злюсь. Даже сочувствовала: несчастная женщина любила своего сына и мечтала снова его обнять, а вместо этого ей подсунули бракованную копию.
Когда меня ввели в зал, я бросила взгляд на королеву Лянь, а затем на Рен, застывшую у трона с угодливой улыбкой на лице. Судя по одежде, тануки изображал придворную даму, и мне стало интересно, зачем теперь этот маскарад. На министров, собравшихся новым составом, я посмотрела лишь вскользь, потому что из всех, кто находился в этом зале, меня волновал только один человек.
Ли тоже стоял неподалеку от трона и был одет в форму дворцовой стражи. Я невольно вспомнила, как увидела его в первый раз в похожей ситуации. Не очень-то многое с тех пор изменилось. Я по-прежнему его любила. Не имело значения, сколько раз он меня предаст, сколько боли мне причинит, – я его любила. Я не желала этой любви, но иначе не могла.