– Потому что я вспомнил, отчего умер, и расскажу тебе всю правду.

Теперь, когда я уверилась в том, что Минос даже по отношению к своему ребенку вел себя совершенно ужасно, я могла понять возможные мотивы Ратбоуна помогать мне. Но это не гарантировало верности.

Взгляд бледнокровки стал жестким. Наша общая решимость витала в воздухе, как влажность.

– Я желаю расправиться с Миносом раз и навсегда, – сказал Ратбоун.

25 Он меня породил, он меня и убил

25

Он меня породил, он меня и убил

Его руки тряслись, когда он говорил о смерти.

Ратбоун начал рассказывать, как они с Киарой впервые сбежали из особняка, и порывы ветра стихли. Амулет все еще лежал на высоком пеньке рядом с нами, но я не решалась снова его коснуться. Отсутствие жужжащих голосов приятно действовало на меня. Никогда бы не подумала, что буду так сильно радоваться тишине посреди ночного леса.

– Когда отец впервые разрешил мне присутствовать на собраниях его генералов и советников, мне только исполнилось восемнадцать. Магия бурлила в моей крови, но отец не считал, что я готов управлять. Он бы и близко не подпустил меня к своей свите, но это выглядело странно. Я же его преемник и все такое…

Ратбоун покачал головой, усмехнулся и продолжил:

– Чтобы не вызывать подозрения элиты насчет своего непутевого сына, он разрешил мне присутствовать на наименее важных встречах по поводу бюджета или расправы с мелкими преступниками. Каждый раз, когда я произносил что-то нелепое или как-либо оступался при советниках в глазах отца, он делал так, чтобы я навсегда запомнил, как не нужно себя вести.

Я сразу догадалась, что отец его избивал. После воспоминания, которое он показал мне, сомнений не оставалось.

– Очень скоро я научился молчать и не вникать в разговор. Все равно за столом меня не замечали. – Ратбоун отстраненно смотрел перед собой, и на его лицо легла болезненная гримаса, когда он мысленно вернулся в те времена. – Не более чем предмет интерьера в кабинете.

Киара ведь тоже была дочерью Миноса, разве честно, что вся жестокость обрушилась на Ратбоуна? Он наверняка даже не рассматривал ее как преемницу, что вовсе меня не удивляло.

Еще до того, как я успела задать вопрос вслух, Ратбоун ответил:

– Киаре тоже доставалось, но она всегда была хитрее меня. Улыбалась отцу и строила из себя слабую глупышку, поэтому он никогда всерьез к ней и не относился. Ей дарил плюшевых медведей, а мне давал плетью по спине. Потому что я – наследник.

Ни за что не подумала бы, что стану сочувствовать богатому принцу, обладавшему магией и красотой… Но я представила кудрявого малыша, рыдающего от боли, и мое сердце сжалось. Ратбоун не меньше других пострадал от собственного отца, человека, который должен был защищать его. Я осторожно коснулась дрожащей руки парня.