Сердце замерло. «Мелкая простолюдинка», «обыкновенная добыча»? Неужели я слышу моего Тристана? Поборника справедливости с чистой душой?

– Но… – растерялась я. – Когда ты сказал, что сражаешься за свободу или смерть…

– Ну да: свобода для смертного дворянства в беспрепятственном доступе к трансмутации. Свобода для элиты пить кровь своих вассалов без ограничений. Дворяне, достойные этого титула, должны быть хищниками, а не прирученными животными, которых держат в золотой клетке Версаля. Таков закон дикой природы. Ты его знаешь не хуже меня.

Голова закружилась. В ушах зазвенело, как после крепкой оплеухи. Я отказывалась поверить в услышанное. Может, неправильно поняла?

– А когда ты говорил о невыносимом давлении королевской десятины на народ… – повторила я слова, которыми он зажег огонь в моем сердце.

– Действительно, королевская десятина. Те тонны крови, которые каждый год отправляются из провинций в Версаль. Какое невыносимое транжирство!

В его глазах полыхало пламя бунта, но не на благо народа, как я ошибочно трактовала, а исключительно для эксклюзивного блага высшей касты.

– После уничтожения Короля десятина останется. Моя мать, которая когда-то слыла настоящей красавицей, сможет вернуть себе вечную молодость, пустив кровь своим фермерам. В конце концов, эти люди принадлежат ей так же, как и поля, которые они возделывают. Мои братья, сестры, кузины и кузены тоже смогут воспользоваться резервуаром крови простолюдинов. По священному праву феодального господства.

Я зашаталась и, чтобы не упасть, оперлась на единственное, что оказалось рядом: плечо Тристана.

– Не волнуйся, – продолжал юноша, не понимая причину моего замешательства. – Я так же потрясен, как и ты. Наша встреча в Больших Конюшнях застала меня врасплох: ничто не готовило к развитию чувств к тебе. Кто бы мог подумать: я, шевалье де Ля Ронсьер, безумно влюбился в девушку из народа! Ты, может, и родилась в грязи, но сердце у тебя благородное. Ты не добыча, Жанна. Ты хищник, как и я. Мы вместе преодолеем ту стену, что общество воздвигло между нами. Послушай меня: как только обезглавим монарха, мы сможем выпить все, что нам нужно, из отрубленной шеи. Не просто один жалкий глоточек, а флаконы, бокалы глотков! Мы перережем себе запястья, чтобы выкачать смертную кровь, и заменим ее самой мощной из всех: королевской, вампирической. Обладая высшей регенерирующей силой, бесценная жидкость мгновенно затянет наши раны и сотрет твои позорные шрамы от десятины.

Тристан поцеловал меня в лоб. От неразберихи в голове мне стало плохо.