– Деревенская ласка скоро превратится в благородного горностая. После трансмутации никто не посмеет язвить по поводу твоего сомнительного происхождения. Выйдя за меня замуж, ты забудешь ничтожное имя Фруаделак и станешь благородной Ля Ронсьер. Мы создадим в лесах Арденн новое вампирическое королевство… Новую, вечную династию!

Шрам на его щеке стал похож на ощетинившийся стебель с шипами: ветвь семьи Ля Ронсьер, к которой он хотел присоединить меня. Приняв мое головокружение за полуобморочное состояние от восторга, Тристан крепче прижал меня.

– Я сделаю тебя бессмертной королевой, – нежно шептал он. Лазурно-голубые глаза сверкали от любви и гордости. – Ты внушишь страх и восхищение целой Вселенной. Будут слагать песни, разнося по миру славу о твоей серебряной красоте, которая никогда не увянет. Жанна Великолепная, правительница Арденн и госпожа моего сердца во веки веков!

Это обещание в прямом смысле бесконечной любви – мечта любой влюбленной девушки.

Но, как оказалось, я совершенно заблуждалась насчет Тристана. А он, в свою очередь, никогда не понимал, кем являлась простолюдинка Жанна на самом деле.

Прежде чем я успела произнести в ответ хоть слово, двери усыпальницы мистически, без посторонней помощи, раскрылись. Мертвая тишина, нарушаемая лишь стальными петлями тяжелых дверей, сковала ледяной коркой мое сердце.

Огромное помещение, должно быть, когда-то покрывала позолота. Теперь оно было полностью черным, будто обгоревшим, как погибшие Помпеи. Дорические колонны, изогнутые кариатиды, лепнина, статуи богов и животных: все равномерно покрывал пепел настолько глубокого черного цвета, что он, кажется, поглотил не только свет, льющийся из хрустальных люстр вулканического стекла, но и звуки. В усыпальнице стояла мертвая тишина. Как в непроницаемой шкатулке, где стрелки часов застыли в полночь, навсегда отметив время, когда Людовик XIV стал Людовиком Нетленным. Три столетия назад.

Почетное центральное место в мавзолее занимал огромный саркофаг из черного камня. Гроб, в котором Король покоился в течение дня.

Мы увидели монарха, возвышавшегося над нами в черной шелковой рубашке, над которой сверкала золотая маска. Без коронационной мантии и расшитого жюстокора он казался еще более величественным. Закатанные рукава открывали обнаженные мускулистые руки со вздутыми голубыми венами, змейками разбегающимися по белой плоти, словно прожилки по барочному мрамору.

Инстинкт самосохранения приказывал бежать прочь от могущественного хищника, возглавляющего вершину всех пищевых цепочек.