– Добрый вечер.

– Добрый, – ответила Исбэль, удивляясь, как ей удалось произнести приветствие без воздуха в легких.

– Как ваша простуда?

– Еще немного докучает, – попыталась шмыгнуть носом Исбэль, чтобы ее болезнь выглядела не слишком голословна. По звуку чистого дыхания даже ребенку было понятно, что королева юлит.

– Я боялся, что вам не хватит сил дойти до спальни.

– Не стоило беспокоиться, эта простуда не так опасна.

Исбэль прошла мимо короля, пытаясь не разбрасываться взглядом. Необходимое она уже увидела – теперь-то она знала, что мужчины не ходят так все время, с налитым естеством. Марта поведала ей, что оно должно наполняться соками, пока не разбухнет или не начнет угрожать своей огромностью. А еще она сказала, что огромностью похвастаться могут далеко не все мужчины. Исбэль точно знала, что король вполне способен на подобные угрозы, если сравнивать с естеством застуканного с Мартой солдата. Иметь дополнительные поводы для сравнений Исбэль отчаянно не желала и молила богов более не посылать ей подобных испытаний. Единственное, о чем Марта не поведала, но только потому, что Исбэль умолчала о такой детали, как мужеская немощь короля, – как вызвать желание не только сердца, но и плоти. Скорее всего, Марта просто не сталкивалась с этим.

– Как прошла поездка? – Исбэль излучала вежливость, смело пройдя мимо голого короля, прожигавшего ее взглядом.

Надеюсь, я не слишком прекрасна этим вечером, с надеждой подумала она. А потом оглянулась на короля и вновь быстро отвернулась – плоть его была совершенно спокойна, значит, она не слишком прекрасна, расстроилась Исбэль.

– Трудно, муторно, напряженно, – в этот вечер Реборн был предельно лаконичен.

– Неужто дела вашего феода настолько плохи? – удивилась Исбэль, чувствуя, как спину ее прожигают взглядом. На мгновение ей показалось, что жар взгляда, вопреки природе, холодком коснулся ее обнаженной кожи. Если бы девушка повернулась вновь, то поняла, что была уже съедена этим взглядом.

– Феод здравствует, благодарю. Дело в поставках опиума и дурман-травы для лорда Беррингтона. Отец перехватил несколько партий – он зол, – Реборн встал, направившись к столу. Как раз туда, где затаила дыхание королева.

Вечер выдался прохладным, и слуги завесили лоджию длинным палантином. Полупрозрачным, белоснежным, он был похож на тончайшую паутину неугомонного, трудолюбивого паука. Холодный воздух скользил по невесомой ткани, словно по снежной горе, ударялся о пол, стелясь по глянцевому паркету и холодя лодыжки.

– Это же последние поставки? – с тревогой в голосе спросила Исбэль.