Реборн сидел, оперев голову о сжатый кулак и слушал. После того, как Исбэль замолкла, никто не решился нарушить его задумчивого молчания.

– Я так понимаю, эту исключительную возможность получили как раз Восточные государства, – сказал он после долгой паузы.

Джарум стойко выдержал королевский взгляд, поднял золотой бокал и сделал большой глоток.

– С великого позволения короля Дорвуда, – кивнул Джарум, – Хотя, если признаться… Могу я быть откровенен, королева Исбэль?

– Конечно.

– Король Дорвуд… Как бы это сказать… Ох… Всё-таки никак иначе… Он был несколько жаден, – Джарум изобразил смущение, он достаточно насмотрелся на север в окружении юга, чтобы понять: нет лучшей лжи для короля, чем правда, – Он не погнушался бы заломить за пропуск кораблей двойную, а то и тройную цену. Может, и больше… Сердце короля Дорвуда нам было неведомо, но он всегда предпочитал прибыль иным договорённостям… Не припомню… что-то… чтобы ваш брат, Лорел, когда-то не был согласен с ним… а ваш младший брат, Касс, он… он был доблестным рыцарем, без сомнения, – Джарум сделал некоторую паузу.

– Но предпочитал верховую езду и бой на мечах всему остальному, – помогла ему Исбэль, – Да, вы правы, ему были не интересны дела, он готовился возглавить королевскую стражу.

– Истинно, истинно так. Но вопреки всему король Дорвуд изменил свое решение, похоже, что именно из-за вас. Если это не так, поправьте меня, моя сладчайшая государыня, – произнес Джарум, но Исбэль его не исправила, – Значит, вы были в ведении. Хвала Плодоносной Матери и провиденью Идущего по Небу.

Реборн напряженно молчал все время, пока Исбэль обменивалась любезностями с послом. Уперев в подбородок кулак, он задумчиво взирал на Джарума, а тот вел речи и чувствовал шевеления его мыслей. Они еще немного обсудили здоровье коров и плодородие земель, а потом немного поддели шахдара Аралима за живое – младший сын его женился на дочери достопочтенного торбана Рибекка, но в первую брачную ночь вместо невесты старшие братья подсунули ему евнуха. Тот был мертвецки пьян, залезая на суженую, а когда пришла его невеста, то не смогла вымолвить ни слова – таков был обычай. Молчание стоило ей дорого, но сохранило честь, а вот парень похвастаться этим уже не мог. Джарум взял слово с Исбэль, что та унесет тайну в могилу. Та с готовностью кивнула, совершенно не подозревая, что тайну эту когда-нибудь унесет в могилу еще половина восточных государств при условии, что люди будут не слишком болтливы. Последним уже не мог похвастаться никто в любом уголке света.