Медленно, капля за каплей, восприятие реального мира возвращалось. Окровавленный ковер под ногами. Вопли паникующих и умирающих. Алая жидкость, пропитывающая ее платье.

Ана опустила голову Луки на пол, пригладила волосы и закрыла глаза. На его лице замер призрак улыбки.

Мир окрасился в красные тона: она видела его, как картинку, от краев которой полз живой, дышащий туман. Все заполнилось запахом крови.

Ана выпрямилась. На месте сердца у нее теперь зияла дыра. Она не чувствовала горя. Пока что. Как только она даст волю печали, Ану накроют ее волны, и она больше никогда не всплывет.

Нет… в пустоте внутри нее разгоралась ярость. Тлеющая. Бурлящая.

Краснота застилала глаза, щупальца потянулись ко всем источникам пульсирующей крови. Ана опускалась в сладостную тьму. Ана тянулась к ней.

Мир взорвался алым цветом. Ана отшатнулась назад, зажмурила глаза, задыхалась, пытаясь схватить ртом воздух. Медленно, как в тумане, перед ее внутренним взором проявлялись кровавые силуэты. Изображение становилось ярче и четче, и когда оно перестало расти, Ана почувствовала, что все это время смотрела на мир через затемненное стекло… до этого момента.

Все было ясным, первобытным. Ее сила родства заменила ей зрение, обоняние, слух, тактильные ощущения и вкус – все слилось воедино. Она видела каждую отдельную капельку крови на полу, как будто она была ярко сияющей в небе звездой. Она чувствовала запах алкоголя, циркулирующего в венах гостей, привкус смешавшихся адреналина и страха; слышала, как отчаянно бились их сердца.

На нее опустилось некое извращенное чувство умиротворения. Она просканировала окружающее пространство, и ее внимание привлекла медленно пятящаяся назад фигура у нее за спиной. Его кровь была холодной, как сама тьма; она пахла гнилью и на вкус напоминала смерть.

Не двигаясь, даже не открывая глаз, она притянула его к себе, как ребенок тряпичную куклу. По вибрации его вен она поняла, что он кричит.

Он сжался при виде ее, его сила родства была поглощена ее мощью. Ана открыла глаза.

– Садов, – прошептала она.

Садов таращился на нее, кинжал в его руке был покрыт кровью Луки.

Мысленный щелчок, и он повис в воздухе перед ней, руки и ноги распростерты в разные стороны, как у пришпиленной к дощечке бабочки. С чего бы мне начать? Как бы сделать больнее?

Черты Садова исказил страх.

– Н-нет, Кольст принцесса, – шептал он. – П-прошу…

Ана ему улыбнулась.

– Ты маленький монстр, – протянула она, сжимая его сильнее и заставляя вскрикнуть от боли. – Разве не так ты всегда называл меня?

Он кричал, лицо становилось красным от того, как крепко она ухватила его кровь. У губ появилась пена. С перекошенным от боли лицом он выглядел точно как существо из преисподней, деимхов из ночного кошмара.