— Только распространяющаяся злоба Пригвожденного Бога и разрушение Старых Путей, — ответил Мимир. — И Имир был свидетелем всего этого.

— Итак, он услышал мою клятву и… что? — сказал Гримнир. — Ему пришла в голову идея использовать последнего из нас в качестве ножа для колки льда? Он выбрал это оружие? Просто посылать нас туда и обратно, от смерти к смерти, пока мы не избавим Мидгард от драгоценного маленького любимца Одина? — Он цокнул, щелкнув зубами. — Ну, семь раз или дюжину, я думаю, я успею это сделать, прежде чем мир рухнет.

— Дар Имира имеет свои пределы, скрелинг, — сказал Мимир.

Гримнир бросил на лишенную тела голову уничтожающий взгляд:

— Что ты имеешь в виду под пределами?

— Девять — это число миров на Дереве, это количество дней, в течение которых Один висел в поисках рун. Девять — это количество лет, которое проходит между великими жертвоприношениями в Уппсале, в Швеции… и девять — это количество жизней, которые у тебя есть между Мидгардом и Настрондом.

Гримнир сплюнул.

— И, подумать только, что… Я уже использовал семь из них. Хель побери вас, червей, и ваши правила! У меня одна смерть здесь, и одна смерть там… А что после этого?

— После этого Один вкусит триумф. Спутанный Бог навеки останется в заточении. Гьяллархорн навеки умолкнет. Волк навеки останется закованным в цепи. Угроза Рагнарека исчезнет, ибо в мире людей не останется никого, кто обладал бы знаниями, необходимыми для победы над Нидхёггом, или дарами, с помощью которых можно было бы вывести из игры силу его хозяина.

— Что ж, если это так… — Гримнир одарил Гифа злобной ухмылкой, а затем запрыгнул обратно на бордюр. Широко расставив ноги, он высвободил свой член из брюк и выпустил струю мочи в воды Мимисбрунна. Он произнес свое имя по буквам и плеснул мочой в заплывший глаз. Гиф взревел от смеха; резкий смех Гримнира эхом разнесся по залу. — Вот тебе и вкус моей мудрости, одноглазый всадник на скамьях!

— Ты глупец, Гримнир, сын Балегира, — сказал Мимир.

— Может, и так, — ответил Гримнир, отодвигаясь и опускаясь обратно на пол. Он наклонился ближе и вытер руки о поросшую мхом бороду отрубленной головы. — Но, похоже, я еще и защитник Имира, и, подозреваю, Повелитель Морозов не выбрал бы меня, если бы я трепетал перед так называемой мощью Всеотца Одина. — Гримнир взглянул на Гифа. Старший каунар кивнул. — И последнее, прежде чем мы с тобой расстанемся: Радболг, сын Кьялланди, ты его видел?

— Он с парой товарищей покинул Настронд почти сто лет назад, — добавил Гиф. — Отправился в Нижние Миры, чтобы найти известия о Спутанном Боге.