Внезапно он оттолкнулся задней ногой, выхватил из-за пояса свой бородовидный топор и метнул его со всей силы, на которую был способен. Лезвие закувыркалось… и отсекло костлявую лапу, которую существо подняло, чтобы защитить свои мерзкие желтые глаза. Тем не менее, существо отлетело назад от силы удара. Пока оно размахивало руками, разрывая тело своего хозяина на части в потоке крови и разорванной плоти, Гримнир прыгнул вслед за Гифом.
— Убираемся отсюда, старая крыса! — Гримнир подхватил брата своей матери и потащил вперед. Позади них раздался звук — зловещее стрекотание, похожее на марш тысячи плотоядных насекомых. — Здесь не место умирать, а?
— Или сражаться. Борода Имира! — прорычал Гиф сквозь стиснутые зубы. Даже с помощью Гримнира он шел медленно. Он захрипел кровью. — Я выдохся, маленькая крыса!
Гримнир, однако, схватил его за ворот кольчуги и притянул к себе:
— Я сказал, ты умрешь не здесь!
— Не тебе решать, парень. — Гиф ссутулился, полностью выдохшийся. Его слова были почти заглушены скрежетом костяных когтей по камню.
Со скоростью и изяществом, не свойственными его скрюченной фигуре, Гримнир совершил боковой прыжок, который унес его с пути нападающей твари. Но не старый Гиф. У него было достаточно времени, чтобы выкрикнуть проклятие, прежде чем восьминогое существо врезалась в него, его глаза сверкали желтым светом, челюсти щелкали, и из них текла ядовитая слюна. Гиф рухнул, путаясь в конечностях. От удара концы сломанных ребер вонзились в его внутренние органы, и тварь протащила его полдюжины футов по голому камню, вырвав у него крик.
Прежде чем существо успело прийти в себя, прежде чем оно смогло вонзить в свою жертву клыки, Гримнир прыгнул на его покрытую кровью спину. Хат был зажат в покрытом шрамами кулаке, а лицо скрелинга исказила зубастая желтая гримаса. В перламутровом полумраке блеснул длинный сакс. Его острое лезвие с хрустом вонзилось в голову паукообразной твари, расколов ее, как гнилую дыню; Хат рассек его желтые фасеточные глаза, расщепил хитиновые части рта и вонзился в мягкую шею, где соединился с грубым телом. Из ужасной раны хлынули кровь и слизь.
Глаза паука замерцали, как лампы во время шторма, и погасли.
Его волосатые лапки дернулись и скрючились, когда Гиф отполз от него, с его губ, словно яд, стекали ругательства.
— Прямо как твой старый отец, — рявкнул он. — В следующий раз предупреждай меня, грубиян!
— И где же тогда удовольствие? — Гримнир ухмыльнулся. Он спрыгнул со спины паука, вырвал Хат из-под обломков его кошмарной головы и слизнул ихор с лезвия. — Ты можешь стоять? Мы еще не выбрались из огня.