— Останься здесь на тысячу лет, маленькая крыса, и посмотрим, сохранится ли огонь в твоем животе. Приходит время, когда ты насыщаешься кровью и тебе хочется только теплого огня, кружки эля и чего-нибудь на ужин. Пусть молодые отбросы разбираются с этим.

— Да, пусть другие сражаются, пока ты греешь свою бесполезную задницу, — сказал Гримнир. Он покачал головой. — Мир не для таких, как мы!

Гиф сплюнул:

— Продолжай убеждать себя в этом.

Сквозь редеющий туман Гримнир впервые как следует разглядел Каунхейм. Это был город с единственной улицей, которая ползла вверх по обращенному к суше лицу Корня, узловатого отростка Иггдрасиля, который поднимался из почвы, образуя гребни и вершины поросшего мхом дерева. Город-червь, въевшийся в плоть Старого Ясеня и зараженный болезнью порядка. Это была не крепость, а место торговли. Гримнир чувствовал его запах. Воздух здесь был таким же гнилым, как в Старом Миклагарде, великом каменном городе Константина, — вонь золота в качестве предпочтительного оружия, а не железа. Это было место, где делали рабов, где воины обменивали орудия своего ремесла на лемеха для орала, а затем жирели и становились ленивыми, споря о цене на зерно. Он бы не удивился, увидев крест для певцов гимнов, возвышающийся над залом на верхушке Каунхейма.

И, по обычаю народа Пригвожденного Бога, трущобы прилепились, как нищие, к подножию корня; полосы, где бедность уступала место изобилию, были обозначены вдоль единственной восходящей улицы. «Ты даже не видишь этого, так?» — спросил Гримнир.

— Чего?

— Это гнездо певцов гимнов во всем, кроме названия, ты, старый пьяница. Посмотри на это! Из грязи в золото. С небес… — Гримнир указал на высоты Каунхейма, где стоял зал Манаварга, Вингамейд, Продуваемый ветром, вниз, на грязные улицы и ветхие лачуги города скрагов. — …в ад. Это так же очевидно, как нос на твоем лице.

— Чушь собачья! — ответил Гиф. — Ты просто… — Его защита города Манаварга пошатнулась, когда то, что было очевидным для Гримнира, стало очевидным и для него самого. — Ого, Имир побери мои глаза, — сказал он почти шепотом. — Но ведь среди нас наверняка нет любителей стоять на коленях?

— Не должно быть. Все, что нужно, чтобы распространилась подобная чушь, — это какой-нибудь дурак, который думает, что его путь — правда, а все остальные — ложь. Кто-то вроде этого проклятого виночерпия, который мыслит не по своему положению, а затем использует это, чтобы убедить остальных из вас, грубиянов, что он имеет право править. Ты был герольдом Локи. В этом смысле ты стоишь выше Манаварга. Но ты не будешь важничать и болтать о создании королевства.