— У них не будет выбора, — прорычал Гримнир.

Облаченные в доспехи целеустремленности, Гримнир и Гиф пересекли мост и начали свой подъем по Тысяче ступеней.

— НА ЛЕСТНИЦЕ незваные гости. — Жутковатые зеленые глаза Нагльфари искоса взглянули на бледную ведьму Каунхейма, которая появилась из тени и направилась к тяжелым внутренним дверям, ведущим в большой зал Вингамейда.

Она вздохнула, опираясь на свой посох:

— Я говорила Манаваргу, чтобы он не доверял Храудниру, а тем более Лютру. Они оба будут вести переговоры одной рукой и наносить тебе удары другой. Сможешь ли ты сдержать их теми силами, которые у тебя есть?

— Странное предположение ты делаешь, ведьма, — сказал полуэльф. У него были тонкие, резкие черты лица, в которых текла кровь его отца-альва, в то время как черные локоны и желтоватый цвет лица достались ему от матери-дверг. От Отца Локи он унаследовал силу волка и ядовитую хитрость змеи. На нем была кольчуга из плотно сплетенной серебряной сетки, почерневшей от времени, под ней он носил одежду из изумрудного шелка и черного льна. На поясе у него висел меч его предков: альвийский клинок, изогнутый, как сабля, тонкий и изящный, но крепкий, как сталь, выкованная в кузнице великана. Он называл его Варгфедир. Кормилец волков.

— Ну? — раздраженно спросила Идуна. — Ты сможешь их удержать или нет?

— Их всего двое, — ответил Нагльфари, пожав плечами. — Но они не псы Храуднира или Лютра. Одного ты хорошо знаешь, это герольд Спутанного Бога, Гиф, сын Кьялланди. Другой — Чужак. И нет, я не могу их удержать. Те из моих парней, кто был в заливе Гьёлля, уже сбежали, чтобы не встречаться с ним снова. Остальные просто постоят в стороне. Они не проявят насилия и ничего не получат в ответ.

— Чужак, — прошипела Идуна, нахмурив брови. — Чужак… как это возможно? — Одежды из дыма и серебра зашуршали, когда она резко повернулась; набалдашник ее посоха хрустнул по холодному каменному полу, когда она вернулась туда, откуда пришла, в тень в задней части зала, где ступени, извиваясь, спускались по шахте, вырубленной в плоти Иггдрасиля.

Нагльфари повернулся, чтобы посмотреть ей вслед.

— Они пришли за тобой, ведьма. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Она отмахнулась от него, в ее жесте сквозило нетерпение:

— Беги или умри, полуэльф. Мне все равно. Пусть приходят. Я разберусь с ними.

В конце этих извилистых ступеней находилось святилище Идуны — склеп, высеченный в древнем сердце Старого Ясеня. Стены были гладкими, светлая заболонь смешивалась с темной сердцевиной дерева; ровно уложенные каменные плиты, на каждой из которых были выгравированы руны, знаки и обереги, образовывали прочный пол. Пламя свечей придавало насыщенному благовониями воздуху янтарный оттенок.