Свет струится мимо него. Он исходит из-за ворот. Из зала с деревянными столбами в центре Ульфсстадира. Он приближается к нему так же осторожно, как и его тезки. Варгхолл. Волчий зал. Он медленно поднимается по ступенькам к открытым дверям. Свет больше не такой резкий и белый. Не здесь. Здесь, на пороге, все окрашено в мерзкие желтые и грязно-красные тона, цвета нагноения, инфекции.

И он не одинок.

Он блуждает среди теней; странные силуэты движутся вокруг него, словно сотканные из дыма. Они движутся медленно. Очень медленно. И в центре каждого из них — крошечный огонек свечи. Он считает, что это отражение их душ. Они слабы, эфемерны; они умрут через несколько десятков лет, плюс-минус. Эти призрачные фигуры, кажется, не обращают внимания на свою судьбу. Подобно холодному соку, они катятся навстречу тому, что ждет их за этими дверями, их хрупкие души-свечи танцуют с садистским ликованием.

Он следует за ними, переступает порог, лавируя между ними. Он узнает это место. Это не зал его народа, а скорее атриум базилики, где поют гимны. Как она называлась? Базилика Святого Петра? Это Рим, на другом берегу Тибра, на Ватиканском Холме. А эти призрачные фигуры — нищие, прокаженные и воры. Несмотря на это, светильники Иггдрасиля горят над головой, словно россыпь драгоценных камней на черном бархате небес.