Он отошёл в сторону, сделав изящный жест рукой, будто говоря: «Ваш ход».

Айлос не стал ждать и секунды. Он пересёк зал, опустился передо мной на одно колено и взял мою руку.

— Лиарра, — произнёс он, и его голос звенел в абсолютной тишине зала. — Ты — самый бесстрашный и самый прекрасный человек, которого я знаю. Согласна ли ты стать моей женой? Делить со мной все трудности и радости? Стать моей истинной парой?

Я смотрела в его глаза — такие ясные, такие полные любви и обожания, — и всё во мне пело от счастья.

— Да, — сказала я громко и без тени сомнения. — Да!

Он поднялся и поцеловал меня прямо там, перед всем двором, под одобрительный гул придворных и вздохи девушек с отбора, а король Элиан, стоявший поодаль, просто покачал головой и улыбнулся своей новой, какой-то более человечной улыбкой.

Эпилог

Эпилог

Прошло уже несколько месяцев с того дня, когда тронный зал королевского дворца замер от моих слов, а моё сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди и улететь вместе с тем чувством невероятного освобождения.

Новость о том, как именно прошёл отбор и чем он закончился, разлетелась по королевству с такой скоростью, что даже интернету моего мира было бы до неё далеко. Слухи здесь — словно живые существа, они просачиваются сквозь каменные стены, летят на крыльях птиц и перешёптываются листьями в садах. До поместья моих новых — и теперь уже по-настоящему родных — родителей, герцога и герцогини ди Валенс, она долетела, кажется, ещё до того, как мы с Айлосом покинули замок.

Их реакция, как я потом узнала, была более чем бурной. Матушка, с её безупречными манерами и железной выдержкой, по слухам, впервые в жизни позволила себе упасть в кресло и потребовать крепкого вина. А отец… О, мой новый отец оказался крутым парнем. Когда мы наконец встретились, он отвёл меня в сторону, сжал мои плечи своими большими ладонями, похожими на медвежьи лапы, и прошептал с суровой нежностью:

— Молодец, дочка. Надо было сразу вдарить этому похотливому дракону по морде. Жаль, я не видел. Горжусь тобой.

Эти слова стоили для меня больше, чем все титулы королевства. Потому что в них не было ни капли осуждения за сорванную выгодную партию, ни намёка на разочарование. Была лишь яростная, гордая поддержка.

А вскоре к поместью ди Валенс прибыл королевский гонец с увесистым свитком, запечатанным личной печатью Элиана. В письме король, с присущим ему великолепием, выражал герцогскому дому свою глубочайшую признательность за воспитание дочери, чья «непоколебимая честность и сила духа послужили уроком самому королю». В придачу к этим сладким словам шли несметные сокровища, новые обширные земли на юге и повышение титула — теперь отец стал великим герцогом. Это было так по-королевски — заткнуть рот золотом и загладить вину щедростью.