Наконец, Элиан отступил на шаг. Его лицо всё ещё было искажено злобой, но в его глазах появилось холодное, расчётливое понимание. Он кивнул, медленно, будто взвешивая каждое слово.

— Хорошо, — прошипел он. — Хорошо, советник. Ты получаешь своё… пока. Но запомни… — его взгляд скользнул за спину Айлоса, прямо на меня, и в нём было столько обещаний боли и мести, что мне стало физически плохо. — Эта игра ещё не окончена. И я всегда добиваюсь того, что хочу. Всегда.

Он резко развернулся, его плащ взметнулся, и он вышел, хлопнув дверью так, что с полок посыпались книги.

Я стояла, прислонившись к столу, и вся дрожала мелкой дрожью. В комнате повисла гробовая тишина, нарушаемая только моим прерывистым дыханием.

Айлос не двигался ещё несколько секунд, словно прислушиваясь к чему-то. Потом его плечи наконец расслабились. Он медленно обернулся ко мне. Его лицо было бледным и усталым, но в глазах уже не было той ледяной ярости — только глубокая, всепоглощающая тревога.

11

11

Айлос сделал ко мне стремительный шаг, и его руки, холодные от остатков магии, схватили меня за плечи.

— Он тебя не тронул? — его голос был низким и срывающимся, пальцы сжались так, что я почувствовала их силу, но не боль, лишь интенсивность его переживания. — Скажи мне, что он не успел тебе ничего сделать. Он не повредил тебе? Не испугал?

Он вглядывался в моё лицо, взгляд скользил по моим щекам, губам, шее, ища следы прикосновений короля, и в этой его внезапной, яростной заботе было что-то такое щемящее и искреннее, что комок подкатил к горлу. Этот ледяной дракон, этот всё контролирующий советник вдруг выглядел почти… человечным. По-настоящему испуганным. За меня.

— Всё хорошо, Айлос, — выдохнула я, и мои собственные руки сами потянулись к нему, легли поверх его холодных пальцев, сжимающих мои плечи. — Всё в порядке. Он только… говорил. Много говорил. А я... Я никогда в жизни ни на кого так не кричала.

— Ты была великолепна, — прошептал он, и его взгляд наконец сфокусировался на моих глазах. Гнев в них поутих, уступив место какому-то новому, глубокому и тёплому чувству. — Ты кричала на короля. Ты назвала его самовлюблённым тираном. Никто… никто в этом дворце не смел и подумать о таком. Никто.

Он покачал головой, и на его губах дрогнула тень улыбки — восхищённой, почти неверующей.

— Он перешёл все границы, — голос Айлоса снова стал жёстким. — То, что он позволил себе сегодня… это непростительно. Я не допущу такого больше. Никогда.

Он всё ещё смотрел на меня с той же трвогой, его пальцы слегка разжали хватку, но не отпустили меня. Мы стояли так близко, что я чувствовала лёгкий холодок, исходящий от его кожи, и слышала его учащённое дыхание. Вся ярость, вся энергия, что клокотала в нём минуту назад, ещё не улеглась, она витала вокруг него, как статическое электричество перед грозой. И вдруг я поняла, что хочу это изменить. Хочу растопить этот лёд, погасить эту ярость не словами, а чем-то другим. Чем-то более действенным.