Лишь в одном я испытывал уверенность: вскоре мое мучение закончится. Двое суток, наполненные голодом, жаждой и беспросветной тьмой, тянулись так долго, словно эти стены стали моей темницей на годы, а то и на века. Худшее наказание навиров с тех пор, как отменили порку! Маленькая комнатка в подвале, наполненная тьмой, тишиной и мыслями о раскаянии. Командир вместе с Бором наверняка считали, что я осознал свои ошибки и готов исправляться. Как бы не так! Я осознал лишь одно: моя жизнь скатилась в яму, из которой нужно выбираться. И путь наверх устлан дорожкой из непростых решений.

Все эти два дня я разговаривал с Рефом, уже и не надеясь, что он ответит, но надеясь, что хотя бы услышит. Стоило только вообразить, что ворчливый старик рядом, как в моей душе прибавлялось смелости.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем до моих ушей донесся звук отодвигаемого заржавевшего засова на тяжелой металлической двери. Карцером не пользовались уже год… с тех пор, как туда запихнули Ратнара. В тот злополучный день друг набрался хлебного вина и разгромил комнату Варны в казарме – как ценной чтице тела, ей выделили отдельное жилье. Когда же его попытались оттащить сослуживцы, Ратнар устроил грандиозную потасовку. Благо, командир роты сжалился и не стал угрожать ему увольнением со службы. Друга запихнули в карцер, и вышел он оттуда уже другим человеком – угрюмым и молчаливым. С тех пор он не смотрел на Варну, не замечал Варну и не говорил с ней.

На пороге возник молодой навир из штурмового взвода. Значит, сегодня в наряде штурмовики. Он держал в руке масляную лампу и выглядел почти испуганным. Карцером пугали каждого новичка. За спиной парнишки маячила Варна, как всегда гордая и надменная. Лишь в присутствии Ратнара с нее слетала личина стервы и наружу просилась вина, на которую ему уже год как было плевать.

– Вставай и пошли отсюда. Здесь могильный холод. Как ты высидел целых два дня? – велела Варна.

– Ты как здесь? – прохрипел я, кое-как поднимаясь на ноги.

– Решила помочь лучшему другу Ратнара.

На ее слова я только хмыкнул. Варна никогда не помогала просто так, да и относилась ко мне с холодком. Особенно ей претили мои чувства к Амаль, которые чтица тела увидела во время недавнего допроса. Что же ей понадобилось?

– Можешь быть свободен. Дальше мы сами, – приказала она парнишке-штурмовику, и тот незамедлительно подчинился. – А ты иди со мной. Я принесла к себе в комнату немного еды с завтрака. Поешь хоть.

Теперь я напрягся сильнее. Варне, определенно, что-то было нужно. Я поплелся вслед за ней, щурясь от света ламп. Карцер находился в подвале архивного корпуса, который ожидаемо пустовал.