— Сейчас, Любушка, а вот компресс холодный на головушку…

— Борька тоже уснул? — Федор промолчать не смог.

— Да, все уснули, кроме нас.

Чего Любаве эти слова стоили?

Из носа сгусток крови вылетел, на платье шлепнулся багровым ошметком, а Любава голову запрокинула, сознание потеряла. Непосилен ей оказался труд ведьминский.

Еще и Михайла не уснул, но чего ему это стоило! Парень все плечо себе изранил, стараясь глаз не сомкнуть. Вроде и рядом был, считай, за дверью, а все одно — накрывает. Даже глоток крови Федора, с утра выпитый — и тот не помогал толком, то ли прошел уж, то ли Федор сам чего не знал о ведьмовстве…

Ничего, справится он, продержится.

— Тогда я сейчас по нужде отойду, да и вернусь…

— Феденька…

Варвара и сказать ничего не успела. Федор мигом за дверью очутился, на Михайлу взгляд кинул.

— Не спишь?

— Ради тебя, государь…

— Ну, когда ради меня… то пошли! Покамест не началось, надобно мне Устинью забрать. Сам понимаешь, на Бориса нацелятся… не убьют ее конечно, но даже когда не… моя она! Не хочу, чтобы и пальцем до нее дотрагивались!

Михайла кивнул.

И не удержался.

— Царевич, а мне дотронуться дозволишь? Вдвоем-то мы ее куда как быстрее перенесем!

Иронии не понял Федор, не заметил даже.

— Тебе — дозволю. Недолго только.

— Благодарствую, царевич, знаешь, я за тебя и в огонь, и в воду.

— Знаю. Потому и доверил тебе важное… идем, Мишка! Поспешать надобно!