— Белке в глаз не попаду, но и не оплошаю.

— Хорошо. Стороны поделим — и бей. Пусть не в глаз, арбалеты мощные, и кольчугу пробить могут, ежели попадешь удачно.

Михайла кивнул, болт на тетиву наложил, арбалет взвел.

И заметил, как Устя на него смотрит. Пристально, внимательно… подвоха ждет.

Само с уст рванулось горькое.

— Не бойся. Он тебе дороже жизни, а ты мне. Не обману.

Устя головой покачала.

— Прости, Михайла. Жизнь так сложилась, не вольна я в своем сердце.

Борис смотрел серьезно.

— Любишь ее?

— Люблю.

— Тогда приказ тебе. Ежели что плохое со мной случится — увези Устинью из города, сбереги. Не дадут ей тут жизни, и ребенка удавят.

— Боря!

— Так надо, Устёна! И ты пообещай, когда что — ты ради нашего малыша жить станешь!

Устя губу прикусила.

Жить…

— Это — не жизнь будет. Но обещание я тебе даю.

Михайла усмехнулся только. Ох уж бабы эти… обещание она дала. А какое — про то умолчала, белыми нитками ее хитрости шиты, да разоблачать некогда. Вот уж, погоня приближается, Борис как-то хитро факелом зажженным повел — и затопали преследователи быстрее, азартнее, отсвет увидели, цель почуяли рядом, вот-вот догонят, зубы сомкнут на горле!

Как приблизились на свет факела, так и полетели вниз. Передние точно, а потом Михайла выстрелил.

Перезарядил арбалет — и еще раз стрельнул. Третий раз уж не попал ни в кого, а двое врагов корчились, одному стрела в живот попала, второму в ногу, не убежишь. Борис тоже не оплошал, даром, что царь, такого и в ватагу взять можно. Двоих положил, одного насмерть, второго в грудь… не сдох, ну так добить завсегда можно. Только вот…