Понятно, кто ранен, кто мертв, кому власть устанавливать, первые дни — они тяжелые самые. Так что… но к обеду уже встревожились рыцари, а к вечеру и человека в город послали.

Троих, одному идти было боязно.

Вот ведь как, в бою не сплоховал бы человек, а тут, посреди леса дикого, страшно стало. Жутко… Росса эта! Как тут люди-то живут?

Тьфу!

К вечеру рыцари в город пошли — и не вернулись.

Не для того Добряна тут с птицами — зверями лесными договаривалась, лешего тревожила. Не прийти — и не выйти теперь от кораблей. По воде, может, и выплыли бы, а по земле не выйдут они никуда, так и будут на одном месте кружиться, покамест не обессилеют, не упадут.

Когда пожелает Добряна, никуда они от нее не денутся, придут по первому же слову.

А только не до них волхве было. Лежала она, и сил рукой двинуть не было у нее. Перестаралась вечор волхва. И то сказать, столько сомов найти, договориться с ними, объяснить, что надобно… спасибо, когда еще жабры не вырастут! А то и могут!

Рыцари оставшиеся волноваться начали, ну да Божедар их долго страдать не заставил, не зверь же он? На закате пришел, постучался вежливо — стрелой каленой в борт ближайшего корабля.

Та едва доску не проломила, с такой силой метнул ее богатырь из лука тугого, с рогами круто изогнутыми…

Вылетели рыцари на палубы, огляделись — стоит на берегу, невдалеке, мужчина в кольчуге. Волосы русые, глаза синие, плечи широкие… хорош! И стоит как-то так, что понимаешь — не страшно ему. Ни капельки, ни чуточки. Когда пожелает он, сможет всех вырезать, а сам и не запыхается сильно, так, пот утрет — и в новую битву.

Дэни аж облизнулся.

Красавец же!

Магистр Леон хоть и заботлив, а только внешность у него на притязательный вкус Дэни — не очень так уж… мог бы и поизящнее быть, вот, как этот незнакомец. Покрасивее…

Интересно, а этот росс знает про особую дружбу? Или правда, что рыцари говорили, непросвещенная тут страна, для них такая дружба — она неправильная, нечистая? Дикари же…

Божедар даже на Дэни и не взглянул, даже мимоходом, еще не хватало, глаза себе мозолить.

— Меня хорошо слышно, орденцы?

Переглянулись рыцари, наконец, магистр Колин, за старшего оставленный, кивнул.

— Слышим мы тебя, росс. Чего тебе надобно?