А потом уйдет к себе однажды в опочивальню, да и не выйдет оттуда. Время пришло.

Отнесут ее в рощу, да там и похоронят. И прорастет над старой волхвой белая березка.

И побегут годы.

Победы и радости, болезни и горести, ничего царскую семью не минует.

Восемь детей родит мужу своему государыня Устинья Алексеевна, любовью народной будет пользоваться. Пятеро мальчиков, трое девочек. К девочкам едва ли не с рождения присватываться начнут принцы заграничные, но тут уж Борис жестко поставит.

Вот будет малышкам по шестнадцать, там они себе и выберут мужей. А до той поры… не надо нам такой похабени, как у вас, в иноземщине, когда детей с колыбели сговаривают, а потом Бог по-своему решает. Пусть в возраст войдут.

И верно, выйдет одна из царевен росских замуж за друга своего, за маленького Егора Утятьева. Вторая все ж уедет в далекую Франконию, там и прославится одной из самых просвещенных государынь франконских, а третья дар Агафьи унаследует.

Какое уж тут замужество!

Только Роща, только учеба…

Туда ее и повезет Устинья, когда младшенькая первую кровь уронит, и встретит их чуточку постаревшая, да все еще крепкая Добряна.

И встретит, и царевну Агафью рада видеть будет, и учить ее будет… не желает ли покамест царевна по роще погулять? Вдруг да приглянется ей чего?

Агафья убежала радостно, Добряна Устинье только кружку с соком березовым протянула, только разговор начать хотела, как из рощи девушка к ним вышла.

Неровной походкой, ровно и не знала она, куда ей надобно. А только дрогнула рука у Устиньи, сок березовый на землю пролился.

— Кто это⁈

Спросила Устинья, да сама свой голос и не узнала. Ровно карканье хриплое раздалось, разнеслось над поляной.

Раз в жизни она это лицо видела, глаза эти, и то, в полусумраке, почти в черноте, а памятны они ей больше материнского лица. Больше всего на свете.

Навеки в ее памяти лицо Вереи Беркутовой осталось.

Добряна головой покачала, вздохнула тяжко.

— Праправнучка моя, Верея.

— Верея…