А те в благодарность ему чин боярский даровали, да дом на Ладоге. А еще — из казны вспомоществование, которое Надежда получать по четвертям года будет, как положено. А когда соберутся дети замуж, али там, жениться, им казна тоже приданое выделит. Или на обзаведение.

Надежда только и могла, что глазами хлопать.

— А как… что…

Покачал гонец головой. Так и знал он, что с бабой этой деревенской боли головной не оберешься, а только когда сказал государь… надобно так!

Два дня она вещи собирала, на телегу грузила. Еще дней двадцать они до столицы ехали, в возке, ровно бояре…

А уж там, когда привезли ее в дом хороший, каменный, на подклете высоком, когда вокруг холопы закружились, когда жалованную грамоту ей принесли от государя…

Только там и поверила во все Надежда. И рыдала долго, вспоминая сына своего непутевого.

Рыдала, понимая, что останься он рядом с ней… да разве ж можно было его удержать? А сейчас… умер ее Мишенька героем, добрую память по себе оставил.

Мало ли это?

Много ли?

Потом ее дом государыня Устинья Алексеевна посетит, поговорит ласково. Подтвердит, что правда все, истинная. Да и как не подтвердить?

Зеленые глаза и Михайле, и детям всем от матери его достались. Такие же, бедовые… только теперь они уж у Устиньи ярости не вызывают.

Михайла перед ней свою вину искупил. И поступком своим, и жизнью, оплачен счет и закрыт. Кто старое помянет, тому и глаз вон.

Потом уж она Надежду Ижорскую на могилку к Михайле сводит. Там и поплачут они обе вдоволь, одна о сыне, а вторая — прошлое свое отпуская. И станет им обеим легче.

Это будет потом.

А еще постучится однажды вечером в двери дома Ижорских человечек неприметный, который Надежде и передаст сумку большую.

Так и так, деньги у сына вашего были, приказал он все семье его отдать. И мне за ту работу хорошо уплачено, благодарствуйте, да и прощайте. Хорошо, что ехать не пришлось невесть куда, да вас разыскивать.

Не надеялся Михайла уцелеть в ту ночь. Знал, что ежели жив останется, то чудом будет великим. А денег-то он собрал достаточно, надеялся с Устиньей убежать…

Что ж.

Когда нет — то и на все плевать!