Мишенька…

* * *

Семья Ижорских особого дохода никогда и не знала, перебивалась с хлеба на квас. Раньше-то еще полегче было, а вот как лавка вспыхнула то ли от уголька неловкого то ли от руки подлой, и вовсе тяжко стало. Муж тушил ее, да обгорел сильно, не выдержал ожогов, да и помер. Осталась вдова одна, да детей шестеро, младшему уж восемь лет, а все одно, не получится у нее тулупы шить, и жить им, считай, и негде, и не на что, едва не в сарае ютятся…

Ежели и дальше так будет…

Надорвется мать, пойдут батрачить девки, а кто и с пути собьется, наймутся, куда смогут, парни… лила тихонько слезы Надежда Ижорская, знала, что не пережить ей следующей зимы

Да она-то ладно!

Дети как⁉

Когда во дворе кони заржали, копыта затопали, встрепенулась несчастная… не ждала она уж от жизни ничего хорошего, ну хоть младших бы спасти! Хоть кого…

Выглянула она за дверь — там человек стоит неприметный, смотрит спокойно. А конь у него — всем коням конь, таким бы и боярин не побрезговал. И люди за его спиной оружные…

— Боярин? — робко Надежда спросила. Не ждала она уж ничего хорошего от жизни…

— Не боярин я, матушка. Гонец государев. Ты ли Надежда Ижорская, Михайлы Ижорского мать?

— Был у меня, милсударь, сынок Михайла, да сгинул давно.

— Волосом светлый, глаза зеленые… описал посланец Михайлу четко, Надежда даже зажмурилась, ровно сына увидела.

— Что он… помощь ему надобна?

Покачал головой гонец.

— Послушай указ государев, матушка. Там и ответ мне дашь.

Слушала Надежда, себе не верила.

Ее Михайла, точно ее, и мужа ее назвали, и отца, и детей он всех перечислил, кроме двоих младших, о которых и не знал… ее Михайла в Ладоге оказался.

И государя спас.

И государыню.