Он и так знал ответ. Цзинь Цинь поначалу попрекала его именно этим – что он явился воровать чжилань. И её отец обвинил его в том же. А когда он пренебрежительно фыркнул в ответ, стражи загомонили ещё громче. Священная трава, они сказали, требует не меньше уважения, чем глава горы.

– Ты вор чжилань и вор цветов – пришёл украсть чужую невесту! – с уродливым лицом обвинил его её отец, а женишок-петух – вот как, и он здесь? – поддакивал каждому его слову.

– Я пришёл не за чужой невестой, а за моей женой, – возразил У Минчжу, усмехнувшись.

Когда её отец понял значение этих слов, то разъярился ещё больше.

– Мы муж и жена, связанные клятвой Крыльев, мы новые Цзинь-Я и Цзинь-И, – объявил У Минчжу. – Никто не вправе нас разлучать.

– Детские игры! – пренебрежительно ответил отец Цзинь Цинь. – Какие ещё клятвы! Я её отец, и мне решать, как распоряжаться судьбой дочери.

– Так ты всё ещё помнишь, что она твоя дочь… – насмешливо протянул У Минчжу. – Но клятва предкам – превыше родительской воли.

– Ты чужак. Я закон на этой горе. Какое мне дело до твоих предков? – спесиво осведомился её отец.

– Так и есть, – поддакнула её мачеха.

У Минчжу обрушил на неё тяжёлый взгляд. Она сейчас же притворилась, что испугалась до дурноты. Притворщица!

– Ты сглазил мою жену, демон! Убейте его!

– Отец! – воскликнула Цзинь Цинь со слезами. – Пощадите его! Он мой муж!

Она цеплялась за отца, а тот раз за разом отталкивал её, ничего не желая слушать, и сыпал обвинениями, которые – У Минчжу был уверен – нашептала ему эта скверная женщина за плечом. Предательница, выдавшая чужаку тайны и слабости певчих птиц. Было бы что выдавать! У Минчжу презрительно сплюнул сукровицу на землю.

– Нужно было сломать тебе крылья – так же, как твоей матери!

Гнев вспыхнул внутри, разгорелся до бушующего пламени. Глаза У Минчжу сверкнули жёлтыми искрами. Он дёрнулся, желая сделать шаг вперёд и защитить его глупую птичку от этого безумного старика. От ярости он даже не чувствовал боли.

– Никто не посмеет сломать крылья моей жене, – прорычал он.

– Ах, как это мило! – проворковала её мачеха. – Может быть, стоит дать им шанс?

У Минчжу не обманулся сладкой улыбочкой на этих лживых губах. Всё её существо было буквально соткано из ненависти и зависти.

– Женщина! – пренебрежительно сказал глава Цзинь. – Не ты ли говорила мне не щадить их?

– Наказать, я говорила, но не разлучать… раз уж они муж и жена, – ядовито припечатала та. – Он её опозорил. Выдать её за другого всё равно уже не получится.