Рука затекла, и она вновь перекатилась на спину, Ёширо — на живот.
— После смерти Киоко-хэики?
— Ты ведь понимаешь, что он уйдёт?
— Думал об этом.
— Он желает этого, но не может бросить Шинджу вот так. Не после того, как она за империю так сражалась. Так что, если он отправляет тебя в Шику, значит, верит, что так будет лучше и там пользы от тебя будет больше.
— Получается, и от тебя тоже.
— Похоже, что так, — кивнула Чо. — Я поплыву с тобой.
Ёширо ответил ей громким урчанием живота, тут же перевернулся и схватился за него, словно это могло убрать уже раздавшийся звук.
Чо засмеялась:
— Я тоже голодна.
— А чай, кажется, уже остыл, — с сожалением отметил Ёширо.
— Ничего, лис. Ты заваришь ещё.
* * *
Ёмоцухира была ей обителью и колыбелью, но Норико никогда ещё не задерживалась там так надолго. Уставшая, не способная сделать то, что требуется, — разглядеть источник Ёми, почувствовать то, что является причиной расползания теней и зла, в них живущего, — она лежала и пыталась придумать хоть что-то.
Она уже бродила по городу, стараясь почуять запах, ощутить тот самый холод, дымку, вязкую наледь мёртвой земли. Но Иноси уже пропитался запахом Ёми. Он был всюду, словно переплетение ки в самих людях сделалось из жизненной силы мёртвой.
Она уже исходила страну мертвецов в надежде почувствовать что-нибудь странное. Хоть что-то. Хотя бы намёк на перемены, которые произошли. Но что бы ни происходило в Иноси, для Ёми это было ничто, небытие шло своим чередом.
Она молилась Каннон, прося у неё хоть какой-то знак, хотя бы намёк на знамение, но Каннон либо не слышала, либо не торопилась давать ответ.
В конце концов Норико устала. Смертельно устала. А потом ещё
Так она оказалась здесь. И осталась на целую вечность. Никто её не искал. Никто не ждал и не звал. И она наслаждалась своим одиночеством. Тоскливым, но таким знакомым, таким родным.