— Которые продавали нам рыбу во все города. Шинджу есть что предложить нам. А Кицунэ есть что предложить людям. Обмен культурой всегда идёт на пользу обеим сторонам, а развитая торговля расширит возможности как для нас, так и для вас. Возможно, мы могли бы наладить своего рода связь.
— Связь… — Первейший задумался о чём-то своём, но по его лицу ни за что нельзя было предположить, о чём именно. — Полагаю, для этого вам придётся отправиться домой?
— Самому мне не дотянуться до власти Шику. Но с помощью дайси Дзюби-дзи — да. Если он согласиться помочь. А для этого стоит обратиться лично.
— Полагаю, на переговорах потребуется и представитель Шинджу. Кто-то, кто знал бы особенности культуры так же хорошо, как придворные дамы, но при этом имел представление о том, как устроена жизнь простого народа.
— Вы говорите о ком-то конкретно?
— Чо-сан достаточно долго прожила во дворце Кунайо-доно, чтобы изучить манеры и наконец начать соблюдать их. — И император улыбнулся. Впервые за все прошедшие с момента смерти Киоко-хэики дни. — Она не единожды доказала свою преданность. Да и дочь человека и ёкая — разве не лучший выбор для империи, в которой пытаются примирить два враждующих вида?
Это казалось разумным. Но Ёширо не был уверен, что она согласится. Так долго бороться за свою страну, чтобы покинуть её?
— Я оставлю выбор за ней, — добавил император. — Остаться онна-бугэйся в отряде сёгуна или стать представителем Шинджу на материке — узнай, что ей ближе. Если останется — подыщем кого-то ещё.
Ёширо поклонился, принимая этот приказ и зная наверняка, что Чо даже слушать его не станет.
* * *
— Звучит неплохо, — пожала плечами Чо и вернулась к мешочкам, по которым раскладывала сухие травы для настоев. Нужно было сделать это быстро, пока кицунэ снова не сошёл с ума от того, что она всё перемешала в попытках подобрать новое сочетание. Всегда спокойный Ёширо в последнее время стал на редкость раздражительным. Хотя он говорил то же о ней, но она-то всегда такой была…
— Я пойму, если ты не захочешь.
— Да нет же, действительно замечательный выбор.
— Мы можем сделать иначе…
— Ёширо. — Она бросила на стол листья шисо, которые держала, и обернулась к нему. — Завари уже этот проклятый чай, не выводи меня.
— Я просто…
— Я доверяю твоим идеям! Инари ради, вода уже готова, просто сделай это!
Тишина висела тягучая, густая, неприятная. И раз даже она это чувствовала, он наверняка ощущал ещё острее. Хуже стало, когда с травами было покончено и создавать видимость занятости уже не получалось. Появилась острая необходимость что-то сказать, разбить молчание.