«Жан! Остановись, пожалуйста!»
Кучер осадил лошадей. «Мадам?»
. «Мадам?»
«Жан, как только довезешь меня до особняка», – распорядилась Елена, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, – «возвращайся обратно к дому де Тревиля. Подожди там мадемуазель Клеманс. И отвези ее домой».
«Жан, как только довезешь меня до особняка», –
«возвращайся обратно к дому де Тревиля. Подожди там мадемуазель Клеманс. И отвези ее домой».
«Далекий путь туда и обратно…» – забеспокоился кучер.
Далекий путь туда и обратно…» –
«Я понимаю, Жан. Но это важно. Пожалуйста, позаботься о мадемуазель».
«Я понимаю, Жан. Но это важно. Пожалуйста, позаботься о мадемуазель».
«Слушаюсь, мадам». Карета снова тронулась, набирая скорость. Елена откинулась на спинку сиденья. Холодное стекло окна приятно холодило лоб. «Хорошо. Хотя бы за Клеманс теперь спокойно. Жан вернется за ней. Сама же я теперь точно в безопасности – за высокими стенами своего поместья. Возможность снова столкнуться с ним – с этим магнетическим взглядом и унизительным воспоминанием о ее «Фып!» – теперь сведена к нулю. И слава Богу.»
«Слушаюсь, мадам».
«Хорошо. Хотя бы за Клеманс теперь спокойно. Жан вернется за ней. Сама же я теперь точно в безопасности – за высокими стенами своего поместья. Возможность снова столкнуться с ним – с этим магнетическим взглядом и унизительным воспоминанием о ее «Фып!» – теперь сведена к нулю. И слава Богу.»
Стук колес по проселочной дороге, ведущей к поместью, де Вальтер, стал монотонным аккомпанементом к вихрю мыслей. За окном мелькали темные очертания полей, серебрившихся под луной. Темнота и уединение дороги были благодатной ширмой. Елена закрыла глаза, но вместо спокойствия увидела его. Тот взгляд. Настойчивый, голодный, вызывающий одновременно дрожь и ярость. Откуда это чувство? Почему ее, пережившую смерть и перерождение, как наивную школьницу, сбил с ног один лишь взгляд незнакомца?
«Он, красив», – снова, против воли, пронеслось в голове, заставляя сжаться сердце. – «Безмерно. И тянет… как бабочку к огню. Глупая! Глупая, глупая бабочка!» Она сжала кулаки даже в перчатках, впиваясь ногтями в ладони, пытаясь болью заглушить стыд. Нет. Она – Елена де Вальтер, графиня, пережившая трагедию. Она – Лия, знающая цену не только боли от потери, но и от собственной доверчивости! Она не позволит какому-то наглому аристократическому повесе, каким он, несомненно, был (взгляд того пьяного друга говорил сам за себя), играть с ней. Не позволит себе поддаться этому животному магнетизму. «Влюбиться с первой секунды? Да как такое возможно?!» – мысленно кричала она на себя. – «Кажется, жизнь меня ничему не научила! Однажды уже сгорела дотла из-за красивых глаз… И что? Готова прыгнуть в новый костер? Только потому, что этот… этот Виллар выглядит как воплощенная греза? Идиотка!»