Наступил вечер. Факелы и фонари Анри зажглись, превращая площадку в волшебное пространство. Все расселись за огромным общим столом – графы и плотники, графиня и кухарки, дети и старики. Наш дом. Я встала. В своем платье цвета ночи (траур по Гаспару, по той Елене, по Лео... он все еще был моим щитом и моей раной) я чувствовала себя не королевой, а стражем этого хрупкого чуда.

Моя речь была короткой, искренней. Я благодарила каждого, ловя в толпе знакомые лица – Анри, Элоизу, Марфу, Жана, ребятишек. Глаза сияли неподдельной теплотой, которую уже не могла скрыть. Аплодисменты грянули громом. Я искала его взгляд – и нашла. В его глазах была гордость, согласие, и что-то еще... что-то, от чего сердце екнуло и ушло в пятки. Осторожно, Лия. Осторожно, Елена.

Началось празднование. Зазвучала музыка. Столы ломились от яств. Смех, разговоры, звон бокалов. Атмосфера была счастливой, по-настоящему братской. Я улыбалась, кивала в такт музыке, но все мое существо было напряжено, как тетива лука. Я видела, как он движется сквозь толпу. Видела решимость на его лице. Вот он. Сейчас.

Он подошел. Поклонился с изяществом графа де Виллара, но в глазах его горела искренность, которая принадлежала только ему, тому, кто скрывался за титулом. «Графиня, осмелюсь ли я пригласить вас на танец?» Голос был ровным, но я уловила легкое напряжение, спрятанное глубоко внутри. Он боится? Отказа? Или... того, что я увижу в его глазах слишком много?

Я посмотрела на него. Вино согревало изнутри, растопило последние льдинки осторожности. В его глазах светилось что-то – вызов? Надежда? Огромное, непроизнесенное что-то. И в этот миг он был так похож... так невыносимо похож на него, что у меня перехватило дыхание. Не он. Не может быть. Он умер. Раньше меня. Но этот Лео... Леонард... который строил со мной школу, приносил цветы, с которым я спорила и смеялась... он мне безумно нравился. «Осмельтесь, граф,» – улыбнулась я в ответ, положив свою руку на его протянутую ладонь. Прикосновение его кожи – знакомое электричество. Чужое. Желанное.

Это был не менуэт, а что-то живое, народное. Идеально. Непринужденно. По-настоящему. Как он сам – под маской. Лео вел легко, уверенно, я откликалась с поразительной естественностью. Мы смеялись, спотыкаясь, кружились под звездным небом, наши руки то смыкались, то расходились, оставляя на коже жгучую память о прикосновении.

В эти мгновения я забыла о трауре, о двойной жизни, о мучительной догадке. Была только музыка, смех, звезды и головокружительное ощущение сейчас. И он. Этот Лео. С его теплой ладонью на моей спине. Не прошлое, а настоящее. Опасное, загадочное, невероятно притягательное настоящее. «Мое ли?»