И тогда грянул гром.
«НЕТ!»
«НЕТ!»
Его голос. Рваный, дикий, полный неукротимой ярости и абсолютного бесстрашия. Как меч, рассекающий паутину интриг. Взрыв тишины. Музыка захлебнулась. Поздравления замерли. Даже Король вздрогнул, его брови сошлись в грозной складке. Де Лоррен оглянулся, жалкий и оскорбленный в своем тщеславии. Весь Версаль уставился на него. На Леонарда. Который шел. Шел через паркет, попирая все правила, весь этикет, саму неприкосновенность Короля. Шел ко мне. Твердыми, решительными шагами воина.
«Граф Виллар! Ваше поведение неслыханно!» – визг церемониймейстера был фоном для его шагов. Он не слышал. Он видел только меня. Мою бледность. Мой испуг. Он встал между мной и чудовищем, его спина, широкая и надежная в синем бархате, заслонив меня. Щит. Мой щит. Слезы подступили к глазам – слезы ярости, страха за него и невероятной, дикой гордости.
«Граф Виллар! Ваше поведение неслыханно!» –
«Графиня де Вольтер», – его голос дрожал от накала чувств, но звучал громко и четко, обращаясь ко всем, но глядя только на меня, – «не выйдет замуж за графа де Лоррена. Она не может.»
«Графиня де Вольтер»,
«не выйдет замуж за графа де Лоррена. Она не может.»
Скандал. Гул нарастал. Король поднялся. Его лицо было грозовым. Это был вызов. Прямой. Смертельный.
«Граф Виллар», – голос Людовика был льдом и сталью, – «вы забываетесь. Объясните немедленно ваше… возмутительное поведение и ваши слова. Или я прикажу вывести вас силой.»
«Граф Виллар»,
«вы забываетесь. Объясните немедленно ваше… возмутительное поведение и ваши слова. Или я прикажу вывести вас силой.»
Я видела, как Лео напрягся, как открыл рот, готовый бросить в лицо Королю правду, гнев, обвинение в игре человеческими судьбами. Он был готов сгореть ради меня. Сердце сжалось.
И тогда она появилась. Маркиза. Легкая, как тень, но непреклонная, как скала. Она встала между Лео и Гневом Короны, своей аметистовой фигурой заслонив племянника. Ее реверанс был безупречным оружием.
«Ваше Величество», – ее голос был кристально чистым, спокойным, невероятно учтивым, как будто она обсуждала узор на гобелене. – «Прошу простить моего горячего племянника. Его вспышка… недопустима, конечно, но продиктована не дерзостью, а… честью. И печальной необходимостью прервать недоразумение, прежде чем оно зашло слишком далеко и омрачило этот дивный вечер для всех, включая Ваше Величество.»
«Ваше Величество»,
Прошу простить моего горячего племянника. Его вспышка… недопустима, конечно, но продиктована не дерзостью, а… честью. И печальной необходимостью прервать недоразумение, прежде чем оно зашло слишком далеко и омрачило этот дивный вечер для всех, включая Ваше Величество.»