– Почему? – Имя его дочери показалось мне смутно знакомым.

Дядя потер пальцами виски. Он уже мог двигать руками, правда, движения выходили неуклюжими.

– Я очень любил жену, но она умерла, рожая Клариссу. Я не испытывал ненависти к дочери, не желал ей зла… Но и видеть ее не мог. Мама предложила позаботиться о Клариссе, пока я не приду в себя. Твои родители, Энрике, поддержали решение. В общем, я отвез дочку в Алерт. Думал, заберу через несколько месяцев, самое большее – год. Но так и не забрал. Я ударился в работу, и она захватила меня. Столько успехов! Получил субсидию, крепко подружился с королевской семьей, основал академию. У меня совсем не было свободного времени, и я не замечал, как быстро оно летит. В письмах родные умоляли меня хотя бы навещать Клариссу – я, кажется, сделал это всего два раза. Откупался деньгами, дорогими подарками, – дядя покачал головой. – Когда пришло первое письмо о болезни Клариссы, я не обратил на него внимания: дети ведь часто болеют. После были, кажется, и другие письма. Но я так уставал от работы, что порой забывал даже вскрывать конверты. А потом… потом приехала твоя мама, Энрике, вместе со своим белокурым сыном. Проделала длинный путь, хотя была в положении. Никогда не забуду тот ее взгляд и слова: «Хотя бы попрощайся со своей дочерью».

«Рейнар», – подумала я, услышав о мальчике, и сердце сжалось от нежности и скорби. Фернвальд надолго замолчал. Затем, рвано выдохнув, продолжил:

– Я отправился в Алерт, но дороги сильно замело, пришлось несколько дней пережидать в гостинице. И когда мне удалось наконец добраться до замка, урна Клариссы уже стояла в фамильном склепе. Мама… смерть моей дочери подтолкнула ее к безумию. Помню, она сидела, глядя в одну точку, извинялась. Разговаривала с Клариссой, будто она все еще была жива. Ее дар, и без того сильный, вырвался из-под контроля; я пытался забрать ее боль, но она была бездонной. Всех моих знаний на тот момент не хватило, чтобы помочь ей. Да и сейчас, после стольких лет, боюсь, не хватит. После всего случившегося Освальд больше не желал меня знать – и я прекрасно его понимаю, до сих пор понимаю. Вашей семье не нужен такой эгоистичный идиот. Правда, в течение долгих лет я пробовал наладить с ним отношения, но не вышло. Но однажды на письма мои ответила Агата.

– Мама?! – удивилась я.

– Да, Эни. Она рано осиротела – видимо, поэтому считала, что нужно держаться за родных, даже если они этого не стоят. Кстати, именно от нее я узнал о грустной девочке без дара. И когда ты связалась со мной, я первым делом написал Агате. Мы обсудили, как сделать так, чтобы твое пребывание в столице было комфортным. Она же попросила помочь тебе с даром, если это окажется возможным.