«Хватит. Давай лучше я тебя поцелую».

«Целуй. Куда захочешь».

С фронта он слал письма, но однажды перестал, и список погибших пополнился еще одним именем.

Через несколько лет после войны к Розе, которая все еще каждый вечер играла на фортепиано и в любую погоду отворяла окна, пришел человек. От него пахло цветами, далеким ветром и пылью чужих городов.

«Здравствуй, Роза», – сказал Сван.

Она усадила его за стол, налила чаю и стала слушать истории о нездешних землях. Когда вечер сгустил тени и кокетка-столица зажгла фонари, Сван взял руку Розы и прижал к своей груди.

«Много времени прошло, а я все так же люблю тебя. Я мечтал о встрече, замерзая на севере и сгорая на юге. Я слышал твой голос, когда работал в шахтах и на стройках; тобой пах ветер, которому я подставлял лицо на китобойном судне. Все, что я делал, было ради тебя. Теперь я богат, Роза. Все, что захочешь: драгоценности и шелка, новый дом с новым фортепиано – все дам, все куплю. Сними свой траурный наряд, будь моей женой».

Под ладонью Розы билось его сердце. Она подняла руку и начала изучать лицо Свана кончиками пальцев.

«Оно стало таким гладким…»

«Теперь я могу позволить себе бриться самой лучшей бритвой, – засмеялся Сван. – Совсем не то что раньше, правда? Впрочем, если захочешь, отращу бородку».

«Ты был на войне?»

«Нет. Я работал в то время на севере».

Роза убрала руку.

«Помнишь, я однажды сказала, что мне нравятся гладкие стебли и колючие лица. Когда я целовала мужа, провожая его на войну, то думала о тебе. Я всегда думала о тебе, и муж знал об этом. Когда он погиб… Мне сказали, он погиб смертью героя.

Я выбросила все ленты, которыми ты перевязывал букеты – я их хранила в заветной шкатулке, которую ото всех прятала. Теперь в ней лежат письма моего мужа. Даже то, недописанное, которое нашли в кармане его формы вместе с кусочком карандаша. Думаю, на войне мой муж не мог бриться каждый день. Если и была у него бритва, то точно не самая лучшая. А значит, щеки его были колючими. Такими, как я люблю».

«Каждому уготована своя судьба, Роза».

«Каждый сам свою судьбу выбирает. Я уже выбрала, а ты уходи искать свою. Я никогда тебя не забуду, Сван».

…Однажды старой горгулье показалось, что она снова слышит, как за городом стрекочут кузнечики, как кричат горные птицы на далеком западе, как на востоке мулатка поет колыбельную своему первенцу. По камню поползла трещина, затем вторая. Еще чуть-чуть – и броня расколется, упадет в воду. Горгулья взлетит, поднимется к солнцу и облакам, упадет в глубины океана, познакомится с западными птицами и увидит глаза восточной женщины. Пока она сидела на одном месте, на берегу бурной реки, которая много веков назад пленила ее своей красотой, успел вырасти город. Столица раскинула улицы и расставила площади, построила дома, дворцы и театры, вырастила детей и поручила горгулье следить, чтобы никто из них не упал в воду.