Вскоре карета свернула на ведущую к центру улицу, ускорилась. Отодвинув шторку, я смотрела на темные, прижавшиеся друг к другу дома, на площади, где днем кипела жизнь. Когда мы проехали мимо дома художника, я заметила свет в окошке под самой крышей: наверняка Джейли все еще работал в своей мастерской. Или заснул, склонив голову на скрещенные на столе руки, среди холстов, кистей и банок с красками.

Меня знобило, я теснее прижалась к Диего.

Мысль, что мы могли остаться друг для друга незнакомцами, вселяла страх – до холодного пота по спине, до мурашек. После всего, что между нами было, после проклятых земель, разделенного на двоих шатра, общей кровати и общих надежд. Сложно представить, что мы не узнали бы друг друга, столкнувшись случайно на одной из шумных улиц столицы. Впрочем, нам бы не позволили столкнуться.

И никто бы из нас не вспомнил, как страшно пекло полуденное солнце и как ночью мы спасались от холода. Как лежали, тесно прижавшись друг к другу, и как утром смотрели на занимающийся рассвет.

– На моей шее, на веревке, что врезалась в кожу – сдерживающий амулет. Еще один вшит в штанину. Несколько в сумке. Мне жаль, что я не могу согреть тебя, – вдруг сказал Диего.

В темноте я дотянулась до его губ, поцеловала и ответила:

– Мне уже не холодно.

Он мягко отстранил меня, снова укутал в плед.

– Извини, мне неловко. А ты вся дрожишь, так что лучше укрыться.

В воздухе повисло напряжение. Мы немного помолчали, подождав, пока оно выветрится, просочится наружу сквозь неплотно закрытое окно кареты. Немного расслабившись, Диего сказал:

– В больнице меня лечили и сутками напролет расспрашивали о проклятых землях. Давали разные лекарства, от которых мысли путались. Я почти не мог спать, иногда лишь проваливался в дрему. В одну из таких ночей ко мне пришел герцог Алерт. Объяснил, как действовать дальше, как лучше притвориться, чтобы вопросов стало меньше.

– Что ты в итоге рассказал им?

– Правду про нашу жизнь по ту сторону.

– И про то, как я разделывала равейл, рассказал? Кровью измазывала руки до самых локтей?

– Нет. Интимные подробности, кстати, я тоже опускал.

Кажется, Диего улыбнулся. В полутьме кареты его черты сглаживались, терялись. Тело мужчины вдруг показалось мне огромным, словно он был медведем, заключенным в клетку. Свет случайного фонаря, угодивший в окно, резанул по глазам и обозначил огромную тень на противоположной стене, точь-в-точь медвежью. Тень задрожала и бросилась на меня, я отпрянула, обхватила голову руками, согнулась. Потом нащупала руку Диего, провела по ней от запястья к локтю. Обыкновенная, человеческая кожа, гладкая.