Пожалуй, если горгулья улетит, присматривать за людьми будет некому, да и желания их останутся неисполненными. Поэтому она, подумав, решила остаться. Тем более что рядом друг-ветер, у которого на каждый день припасена новая история. А на ее голову частенько садятся чайки, и можно расспросить их о море. Проходящие по мосту люди делятся с ней своими мыслями, а в ближайшей аллее колышутся белые ленты, и деревья шелестят о том, что они счастливы и им тепло.

Джейли так и не пришел. Я ждала его до второго звонка, стояла у колонны, поддерживающей потолочный свод. Свод был расписан облаками с солнечными прожилками, летали нарисованные ласточки. Мраморные рельефы на колоннах напоминали деревья.

Попасть в театр Солнца на премьеру было очень непросто. А отказываться от приглашения – невежливо. Так думала я, сидя рядом с пустым креслом. Горгулья пела свою печальную песню. Разворачивающаяся на сцене драма была обворожительно прекрасна.

– Этот спектакль уже давали в прошлом сезоне, так что я ничего не потерял, – сказал художник, когда я заглянула к нему на обратном пути. – Хотел только, чтобы дама, про которую я вам говорил, тоже его увидела.

Вид у Джейли был усталый.

– Вам понравился сюжет, Энрике?

– Конечно! Только вот жалко всех: Свана, Розу, ее мужа. И горгулью, конечно. Хотя ей больше всего повезло.

– Повезло?

Я вдруг подумала об Алане. Призналась:

– Я бы тоже хотела слышать мысли и желания. Чтобы люди не могли скрыть от меня, что их волнует, о чем они беспокоятся. И что думают обо мне.

– Если бы вы обладали такой способностью, то были бы самым несчастным человеком на земле.

Я пожала плечами. Джейли был явно не в духе. Конечно, он не ждал гостей: это мне почему-то захотелось снова наведаться в мастерскую.

Просто Джейли жил рядом с Розовой Аллеей, недалеко от Моста Горгульи, и после театра ноги сами принесли меня туда. Кошель заметно похудел, а в нос я так и не попала… Сочтет ли госпожа горгулья мое желание достойным сбыться?

Отдав Джейли купленный в театре сувенир, я поспешила уйти.

Гуляя по вечерним улицам, старалась почувствовать город так, как чувствовал его Сван. Но к вечеру заметно похолодало, поэтому пришлось кутаться в накидку и торопиться. Я оставила дяде записку перед уходом, но все же волновать его поздним возвращением не стоило.

В кабинете Фернвальда пахло яблочным пирогом. Дядя весело кивнул мне, протянул блюдце с ароматным кусочком, налил чаю.

Мне стало вдруг легко-легко, захотелось рассказать Фернвальду обо всем на свете. Но всего на свете я не знала, поэтому рассказала лишь про художника и спектакль. Фернвальд расстроился, что я не позвала его, однако потом признался, что сделал бы то же самое, ждал бы Джейли.