Хуже всего были лестницы. Они извивались, закручивались под невероятными углами, а иногда попадались почти отвесные подъемы. У некоторых ступени сами собой бежали то вперед, то назад. От этой странной геометрии кружилась голова и подташнивало.

У меня не было идей, куда меня занесло. От мысли, что это загробный мир, я отказалась быстро. Во-первых, любому известно, что мертвые не могут мерзнуть и уставать, а я начинала испытывать и то и другое. Во-вторых, ни чертей, ни демонов – обязательных атрибутов ада – не наблюдалось, но я чувствовала, что хозяин этого лабиринта где-то неподалеку. Закрыв глаза, можно было ощутить его присутствие – тонкую нить, которая тянулась на протяжении всего пути. А потому я шагала вперед, изо всех сил сопротивляясь надвигающейся апатии.

Прошло немало времени и минуло много ступенек и залов, прежде чем дорога привела в знакомую комнату подвала Фэрфакса. Здесь было теплее, ярче, и наконец появились звуки: в камине трещали поленья, огонь отбрасывал на стены пляшущие тени. Стопки книг громоздились одна на другой, заменяя всю мебель.

Колдун, облаченный в длинный бархатный халат поверх полосатой пижамы, сидел в высоком кресле, подперев щеку кулаком, и рассеянно перелистывал страницы небольшой книги в кожаном переплете. Именно его присутствие я ощущала с той самой минуты, как пришла в себя. Отросшие волосы все норовили упасть ему на глаза, и он привычно откидывал их назад, не отрываясь от чтения. Меня он не замечал, пока я не решилась прочистить горло.

– Что это? – едва мужчина поднял голову, спросила я. Вообще стоило спросить, где мы, но точные вопросы никогда не были моей сильной чертой.

– Дневники отца. – Фэрфакс совсем не удивился, увидев меня здесь. – Те, что попросила Эстер в качестве платы.

– И что в них?

– Совершенно ничего интересного. В этих, – колдун кивнул на стопку возле правой ноги, – в основном дорожные записки. Где ему понравилось, в какой таверне луковый суп вкуснее, в какой бордель лучше не заглядывать. Полезная информация, если собираешься путешествовать по миру тридцатилетней давности.

– А в этих? – Я перевела взгляд на несколько книг, которые лежали на левом подлокотнике.

– А в этих он писал после смерти матери. – Колдун помрачнел, взял один из дневников и раскрыл на середине. – В основном о том, как ему тяжело без нее жить и как он сожалеет, что вел себя как последний подлец. Понятия не имею, что Эстер хочет в них найти. Тут только сожаления и причитания об ошибках и несбывшихся надеждах.

Камин манил соблазнительным теплом. Я опустилась перед ним на колени, помешала головешки кочергой, любуясь ворохом шипящих искр, и протянула к огню ладони. Здравый смысл требовал спросить, знает ли Фэрфакс, что происходит, но не хотелось нарушать царившую в комнате странную атмосферу. Как будто все шло так, как и должно.